Утром 25 сентября 1995 года петербургский адвокат Евгений Мельницкий вызвал к себе домой своего водителя к 16.00. Водитель поднялся к двери квартиры на Институтском проспекте и обнаружил, что она не заперта. Войдя в квартиру, водитель увидел, что адвокат Мельницкий лежит на полу с перерезанным горлом, не подавая признаков жизни. Следов борьбы, обыска или ограбления в квартире не было.
Евгений Мельницкий не был суперизвестным петербургским адвокатом, однако его гибель стала сенсацией. В августе 1995 года его приглашали принимать участие в защите Дмитрия Якубовского, подозреваемого в краже рукописей из Российской национальной библиотеки, случившейся в ночь на 11 декабря 1994 г.
Сразу после убийства Мельницкого в Петербург прибыл руководитель адвокатской группы, защищающей Якубовского, Генрих Падва, который заявил: «Мы не можем утверждать, что убийство связано с нашим делом, однако оснований для беспокойства у нас достаточно». Сам Дмитрий Якубовский, находившийся в «Крестах», потребовал встречи с временно исполняющим на тот момент обязанности Генерального прокурора России Вильданом Узбековым. Судя по всему, Дмитрий Якубовский прямо связывал смерть Мельницкого со своим уголовным делом, потому что в письме в Генпрокуратуру заявил, что следующим трупом будет он.
В ряде средств массовой информации возникли сенсационные намеки на то, что у покойного адвоката Мельницкого находились на руках некие бумаги, в которых имелся крутой компромат на весьма высокопоставленных лиц. Таким образом, общественное внимание вновь было приковано к одному из самых необычных уголовных дел в сегодняшней России – к делу Дмитрия Якубовского.
Каждый следователь знает, что при расследовании преступления, а особенно убийства, необходимо учитывать любую версию, даже самую невероятную. Поэтому утверждение о том, что убийство Евгения Мельницкого связано с «делом Якубовского», не могло никого удивить. Удивило другое – полное умолчание иных версий, к слову сказать, пожалуй, более реальных и правдоподобных. В самом деле Мельницкий включился в защиту Якубовского лишь за месяц с небольшим до своей гибели и уж никак не был центровой фигурой в команде его адвокатов. Его держали скорее на подхвате, как человека, который способен грамотно и оперативно составлять бумаги и выполнять многочисленные юридические формальности.
Как-то не очень верится, что Якубовский вдруг взял и решил передать новому адвокату какой-то эксклюзивный компромат на высших должностных лиц страны. Возможно, какие-то бумаги у Мельницкого и имелись, но, скорее всего, не оригиналы, а копии, убивать из-за которых, наверное, было бы не очень логично.
Как удалось узнать из хорошо информированных источников, потенциальная опасность могла грозить господину Мельницкому с разных сторон. Его считали квалифицированным специалистом и «хитрым юристом». В 1988 году Евгений Мельницкий создал первый в Ленинграде юридический кооператив, в котором отношения между коллегами вскоре стали весьма далекими от нормальных. Многие отмечали, что характер покойного адвоката был достаточно вспыльчивым и конфликтным. Господин Мельницкий не был женат, на его квартире были найдены письма, свидетельствующие о не совсем обычной сексуальной ориентации покойного. Это обстоятельство само по себе никаким компроматом не является, ибо каждый человек волен устраивать свою личную жизнь так, как ему нравится. Однако, по некоторым данным, письма, найденные у Мельницкого, были написаны молодым человеком, убитым в 1994 году (то есть тогда, когда никакого «дела Якубовского» вообще не было) примерно таким же способом, как и сам Мельницкий.
Версия ограбления, не отвергнутая полностью, представлялась маловероятной, потому что в квартире адвоката было обнаружено много золота и валюты. Вопрос, откуда у скромного адвоката могли взяться такие ценности, приводит в сферу коммерческих интересов покойного. Здесь выясняется любопытная деталь. Покойный был членом совета директоров деревообрабатывающего завода им. Володарского. По некоторым сведениям из конфиденциальных источников, примерно за месяц до гибели Мельницкого на руководство завода был совершен тихий наезд со стороны одной из питерских группировок с предложениями «наладить вопросы охраны». После этого события чуть ли не весь совет директоров предприятия подал в отставку, причем бумаги почему-то писались именно Мельницкому.
Не чужд был покойный и политической деятельности: 20 сентября его избрали председателем окружной избирательной комиссии Северного избирательного округа № 209, так что возможность теракта (а особенно учитывая нагнетавшуюся в преддверии выборов истерию) напрочь отвергать было никак нельзя.
Ну и, наконец, Евгений имел множество конфликтных интересов в своей обычной адвокатской деятельности. В частности, он защищал интересы некоего господина Отса, известного также в определенных сферах по прозвищу Тормоз, которого незадолго до убийства адвоката объявили в розыск. Однажды сотрудники питерского РУБОПа, получив информацию о том, что Отс находится у себя на квартире, решили провести задержание и вышибли в квартире дверь, но Отса не нашли (в квартире имелся черный ход). На место событий был вызван Мельницкий, а вскоре петербургская прокуратура завела уголовное дело на руководителя рубоповской операции, обвинив его в превышении служебных полномочий. Следуя формальной логике, и этот опер также мог точить на Мельницкого зуб и строить коварные планы.
Но все эти версии (а это не более чем версии, оговоримся сразу) защитники Якубовского в различных средствах массовой информации (в том числе и очень серьезных и уважаемых) как-то сразу отметали, намекая на то, что убийство Мельницкого было выгодно прежде всего тем, кто хотел держать в тюрьме хорошего парня Диму Якубовского. У Якубовского действительно имелись большие связи не только в сфере российской политики, но и в российской прессе. Одним из самых больших друзей «генерала Димы» был известный российский журналист, ведущий программы «Момент истины» – Андрей Караулов.
Караулов и Якубовский земляки, они оба учились в Болшево у одной и той же учительницы, которая однажды попросила Андрея, как старшего, взять шефство над Димой. Занятно, что одна из ключевых фигур в так называемом «деле Якубовского» – шофер, который должен был перевезти похищенные из РНБ рукописи в Москву, работал сначала шофером родного брата Дмитрия, Станислава{ Станислав Якубовский и Михаил Хаттендорф, оба граждане Израиля, в мае 1995 года были арестованы швейцарской полицией по обвинению в отмывании денег и мошенничестве.}, потом был личным водителем Андрея Караулова и только потом начал возить Дмитрия.
Имея хорошие связи в российской прессе, можно любому чисто уголовному делу придать политический оттенок. Тех, кто защищал Якубовского, упрекать за это нельзя – люди всего-навсего грамотно и достаточно профессионально делали свою работу, используя мощный рычаг общественного мнения. В таких делах все средства хороши, но использовать смерть коллеги как повод для дальнейшей политизации уголовного дела, право слово, было как-то не совсем корректно.
Впрочем, понятия о корректности и этике в нашей стране в последнее время стали трактоваться широко. Прав тот, кто выиграет, а какими средствами – вопрос десятый. По имевшейся конфиденциальной информации, господин Якубовский даже собирался выставить свою кандидатуру на выборах в Государственную думу. В случае победы он смог бы триумфально выйти из тюрьмы, как это сделал в свое время господин Мавроди. Для того чтобы стать зарегистрированным кандидатом в депутаты, Якубовскому необходимо было собрать пять тысяч подписей избирателей. В «Крестах», где он томился, одновременно сидело более десяти тысяч человек, не лишенных избирательных прав, потому что «Кресты» – тюрьма предварительного заключения, там сидят не осужденные, а арестованные, которые имеют право избирать и быть избранными. Так что шансы зарегистрироваться у «генерала Димы» были большие, другое дело, что он не смог их реализовать, хотя и пытался.
