Интервью с Горбатым было опубликовано в питерской «Смене» 11 июля 1992 года. Помнится, мне стоило тогда большого труда убедить своего редактора в том, что этот материал действительно интересен и заслуживает того, чтобы быть напечатанным. Были серьезные возражения, мол, ерунда это всё, полный бред, некий поток сознания уголовника.
Однако, когда статья все-таки вышла, она стала настоящей информационной бомбой. По сути это было первое печатное интервью с человеком из воровского мира, причем отнюдь не последнего в его иерархии. Редакция получила множество читательских откликов, причем не только из Питера, но и из Москвы, других городов. Естественно, разных – и положительных, и резко отрицательных, порой даже агрессивных… В том числе была весьма негативная реакция со стороны официального Эрмитажа в той части, где Горбатый касается историй, связанных с хищениями музейных ценностей и проч. Впрочем, эта реакция в большей степени носила характер кулуарный, то есть официально опровергнуть эту информацию, как-то ее прокомментировать, опротестовать никто из первых лиц музея не пытался. Но вот разных разговоров (в том числе с довольно высокопоставленными чиновниками), которые, прочитав статью, делились со мной похожими сомнениями, было довольно много.
А несколько лет спустя в своей художественной книге «Журналист-2» я использовал интервью с Горбатым в качестве сюжетной завязки для детективной истории. Однако, описывая события, разворачивающиеся вокруг похищенной из Эрмитажа картины Рембрандта, я, естественно, не преследовал цели бросить тень на главный музей страны и тем самым как-то очернить Пиотровских, старшего и младшего. На тот период я вообще мало что знал о всех этих музейных делах, а сама история мне просто понравилась как красивая легенда, которых в нашей сегодняшней жизни не так уж и много.
На эту книгу, в отличие от последовавшей затем телеэкранизации под общим названием «Бандитский Петербург», особо бурной реакции не последовало. Правда, как мне потом рассказывали рядовые сотрудники Эрмитажа, в книге они вроде бы увидели некие прообразы реально существующих людей и событий, которые действительно имели место быть. Скажем, была у меня в книге такая искусствовед Ирина Лебедева (которая погибает мучительной смертью). Так вот мне говорили, что в Эрмитаже тоже была некая женщина и тоже с «птичьей» фамилией, у которой в определенном смысле очень схожая судьба.
Вообще, с этой книгой и с этим фильмом было очень много довольно странных, даже невероятных совпадений, которые долгое время преследовали меня, причем самым неожиданным образом. Так, например, когда на роль Юрки Барона (прототип Горбатого) был утвержден Кирилл Лавров, во время одной из наших встреч я стал рассказывать ему про Горбатого. В том числе и про его знаменитую визитку, в которой в качестве должности значилось «главный специалист по антиквариату». И тогда Лавров неожиданно вспомнил, что он встречал этого человека. Как-то они с женой прогуливались по городу и где-то в районе Марсова поля к ним подошел незнакомый человек. Он сказал, что Лавров его любимый актер, что ему очень нравится, как тот работает, произнес еще какие-то хорошие слова. А после этого попросил принять визитку, в которой было написано: «Юрий Алексеев. Главный специалист по антиквариату», и предложил при случае обращаться, ежели какая помощь вдруг понадобится.
Если мой «Журналист-2», как я уже говорил, не вызвал у чиновников Эрмитажа никаких эмоций, то после демонстрации «Бандитского Петербурга» шуму на первых порах было очень много.
Так, например, после премьеры фильма на НТВ состоялся телемост (его вела Светлана Сорокина), во время которого Пиотровский-младший возмущенно заявил, что «Бандитский Петербург» – это гнусный поклеп на Эрмитаж. Затем в одном из своих интервью супруга покойного экс-мэра Собчака госпожа Нарусова более чем странно интерпретировала сюжет фильма, заявив, что «этот сериал должен был, по мысли создателей, показать, как воруют в Эрмитаже, в Русском музее». И, мол, вообще, весь этот проект есть не что иное, как «политический заказ». (Интересно было бы узнать чей?)
Между тем речь шла всего-навсего о художественном произведении. Хотя действительно так совпало, что к тому времени уже были известны некоторые результаты работы комиссии Счетной палаты, проверявшей Эрмитаж и его запасники. Но там, впрочем, тоже все было очень запутано. Сначала Болдырев заявил, что имеют место факты ненадлежащего хранения экспонатов, система учета ценностей несовершенна, ревизии проводятся редко и проч. Однако тут же большие официальные лица начали уверять, что все это неправда, не надо Болдырева слушать и обращать на него внимание. Мол, все это грязные политические инсинуации и т. д. По существу же никто ничего конкретно не опроверг. Постепенно эта тема как-то сама по себе утихла, дело замяли и, насколько мне известно, больше к нему не возвращались. Вплоть до августа 2006 года, когда в ходе плановой проверки в хранилищах, где находились образцы русского ювелирного искусства, недосчитались более двухсот ювелирных экспонатов сразу.
Впрочем, это уже совершенно другая история, не имеющая прямого отношения к сути нашего повествования. А, возвращаясь к Горбатому, я хотел бы сказать, что считаю это интервью, пожалуй, самой большой журналистской удачей в моей жизни.
Лето 1992 – осень 1993 гг., лето 2003 г., осень 2008 г.
Часть четвертая
Загадка призрачного бандитизма
…Мы живем в интересное время, время стремительных перемен и метаморфоз. Этому обстоятельству можно радоваться или огорчаться – ничего не изменится от отношения обывателя к окружающей действительности.{ Эта глава писалась в первой половине 1990-х, между тем «интересным» наше время остается до сих пор. Скучать с нашим государством не приходится, хотя многие сегодня предпочли бы наконец устоявшуюся, размеренную и «скучную» жизнь нынешнему непредсказуемому бытию.} «Интересное время» – это объективно сложившаяся реальность, в которой с наименьшими потерями могут выжить лишь те, кто попытается понять внутреннюю логику происходящих в нашем обществе процессов и явлений. Одним из таких явлений, безусловно, стала российская организованная преступность, прошедшая в сжатые сроки от начала перестройки длинный кровавый путь становления и «мужания» внутри нашей страны и начавшая уже всерьез присматриваться к нашим соседям – экономически более развитым странам.
Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними… Почти вышло из обращения еще несколько лет назад мелькавшее тут и там не совсем понятное слово «рэкетир», его заменило родное и угрюмое «бандит». Между тем хорошо известно, что все лексические изменения в разговорном языке отражают прежде всего объективно происходящие в обществе процессы. В данном конкретном случае это свидетельствует о том, что наши отечественные гангстеры уже выросли из рэкетирских пеленок и, доживая бандитскую молодость, идут широкими шагами к мафиозной зрелости. Путь этот оказался на удивление коротким: время показало, что одного поколения было достаточно, чтобы пережить эпоху бандитского возмужания. В отличие от западных стран, где мафиозные традиции складывались десятилетиями (а то и столетиями), темпы развития российской организованной преступности можно без преувеличения назвать феноменальными.
