– Чё-о-о?! – От удивления у «братана» вывалилась изо рта его собственная недокуренная сигарета. – А х… просил?
– Просто так, – ухмыльнулся я.
– Ну б… ты чё, больной?!
– Ага. Контуженный. Могу справку из госпиталя показать.
– А справку про инвалидность не хошь зара…
И в этот момент нашу так увлекательно складывающуюся беседу прервало мерзкое пиликанье. Раздавалось оно из моего кармана – теткин, блин, подарочек, еще вчера хотел о стену раскокать, да так и забыл.
– Обожди! – буркнул я, пытаясь выудить чертов мобильник из-под заполнившего карман хлама. Получалось неважно, так что пришлось вначале доставать все, что лежало сверху, а затем и телефон. – Контроль на связи!
– Александр, ты где шляешься?! – Голос в трубке прямо-таки кипел праведным возмущением, так что я на всякий случай отодвинул телефон подальше от уха: ну его, техника нынче продвинутая, вдруг и в самом деле обожжет.
– Почему «шляюсь»? Тут я.
– Тут? Где еще «тут»? Ты что делаешь?!
– Стою, – сообщил я и, чуть подумав, добавил: – Здесь. Эй, ты куда?!
Последняя фраза предназначалась «братану», который с неожиданным для его габаритов проворством нырнул в машину, и, прежде чем до конца захлопнулась дверца, «бумер», яростно газанув, сорвался с места.
В первый момент я даже и не сообразил, чем вызвана эта стремительная ретирада.
– Александр!
– Это я не вам, теть Маш, – сказал я. – Это тут… был… один.
И снова привычно подкинул вверх ребристую округлую штуковину – ту самую, мешавшую мне вытащить мобильник… Ручная, оборонительная… в общем, самая абнакновенная, как говорится, граната.
– Лови такси, и чтоб через десять минут стоял перед кабинетом Серафим Петровича! – неожиданно спокойно приказала трубка. – Понял?
– Так точно, – браво отрапортовал я. – Только, теть Маш, на такси я за десять минут не доеду. Разрешите борт вызвать…
– Какой еще борт? – непонимающе переспросил телефон.
– Ну вертолет, – пояснил я. – «Ми-двадцатьчетверку». А то время позднее, пробки…
– Александр! – В голосе тетки явственно прозвучал испуг, плавно переходящий в ужас, будто я собрался не подлететь к офису Серафим Петровича на манер волшебника из песенки, а вызвать на вышеуказанный адрес бомбово-штурмовой удар. – Твои шуточки… Хватай такси и чтоб через десять, нет, уже девять, минут был на месте!
И отключилась, не дав мне сказать, что я, вообще-то, ничуть не шутил.
Ну и ладно.
В кабинет Серафим Петровича я вошел – без стука, если не считать таковым грохот каблуков об пол, – не через девять и не через десять, а через двадцать одну минуту. Промаршировал на середину комнаты, развернулся к столу, рявкнул – так, что у самого едва уши не заложило: «Сержант Топляков для прохождения службы ПРИБЫЛ!!!» – и замер, с вожделением косясь на массивное кожаное кресло для посетителей. Упасть бы в него да ноги вытянуть…
– О-очень хорошо, – озадаченно пробормотало мое будущее командование. – Ты вот что… подожди чуть-чуть в коридоре, хорошо? Я тебя позову.
Ну и на фига, спрашивается, нужно было спешить?
– СЛУШАЮСЬ!!! – В этот раз получилось еще лучше. Не только оконные стекла, но и вода в аквариуме вздрогнула.
– РАЗРЕШИТЕ ИДТИ?!
– И-иди-иди…
В коридоре, разумеется, шикарных кресел не было и в помине – лишь в углу возле входа жалобно притулилась к стене тройка откидных деревянных сидений, помнящих, судя по виду, еще советские времена. Осторожно – а ну как раритет возьмет да и развалится на отдельные досочки – я примостился на одном из них, закрыл глаза, вытянул ноги… и об них тут же кто-то споткнулся!
– Смотри, куда копыта ставишь!
– Смотри, куда копыта тянешь!
«Кто-то» на поверку оказался встрепанной теткой лет эдак… нет, пожалуй, все-таки девицей… лет эдак неопределенно двадцати с небольшим.
– Фу-у-у-ты… ну и запашок… – брезгливо прищурилась она. – Хоть бы зажевал чем…
Вместо ответа я медленно прошелся по ней взглядом сверху вниз, остановился в районе «ниже мини-юбки» и старательно заулыбался.
– Чего уставился?!
– У тебя ноги волосатые.
– Что-о-о-о? – Девица вылупилась на меня, как морской окунь в витрине гастронома. – Да я… да ты…
– Елена Викторовна! – прокашлялся динамик над входом в начальственный кабинет. – Заходите, пожалуйста.
Жаль, жаль. Такой приятный скандал наклевывался.
– Ну погоди, я сейчас охрану вызову, и она тебя в окошко выкинет! – пиная дверь, зловеще пообещала девица.
– Ты первая вылетишь! – буркнул я и закрыл глаза.
– Серафим Петрович! – трагическим шепотом возопила я с порога. – У вас там сидит какое-то чмо…
– А, так вы уже познакомились? – просиял шеф.
– С кем? – насторожилась я.
– Ну как же? Это Саня, твой новый напарник!
Видимо, в цвете моего лица произошли некие пугающие изменения, ибо шеф с несвойственной ему галантностью выскочил из-за стола, подхватил меня под руку и препроводил к стулу.
– Леночка! – умоляюще зашептал он, так косясь на дверь, словно та представляла собой одно огромное ухо. – Выручай! Это Машин племянник, месяц как из Чечни, после контузии…
Марья Сергеевна была второй женой Серафима Павловича, согласившейся на его руку, сердце и язву желудка уже в бальзаковском возрасте. Нового мужа и детей от первого брака она строила как заправский прапорщик, что, впрочем, шло им только на пользу: шеф перестал носить кошмарные клетчатые пиджаки, курить дешевые папиросы и питаться химически чистой растворимой лапшой. Правда, немного полысел.
– Заметно, – без энтузиазма подтвердила я, хлебнув услужливо поданной водички.
– Видишь ли, у парня сейчас жизненный кризис, депрессия…
– Вижу. – Пьяное хамло в приемной вызывало у меня исключительно братоубийственные чувства.
– Надо помочь ему адаптироваться к нормальной жизни, нормальным людям…
Я уставилась на шефа, как баран на Бранденбургские ворота.
– Серафим Петрович, да я сама понятия не имею, что это такое! Пусть на завод какой-нибудь адаптируется или к фирмачам, запчастями торговать…
– Так сопьется же за считаные месяцы! – горестно вздохнул начальник. – Девушки у него нет, боевые друзья, кто уцелел, в России остались, а до службы задушевных приятелей и не было. Марки не собирает, в походы не ходит, спортом не увлекается. На что ему зарплату тратить? Только водка и остается!
