– Здорово, дедушка! – Я улыбнулся, хотя, подозреваю, со стороны моя улыбка походила на пиратский стяг. Или вывеску «Не подходи, убьет!». – Не ждал? Не ждал, вижу… ты рот-то закрой – желудок застудишь!
– Да я так, мимо проходил, – опомнившись, суетливо забубнил старикан в брезентовом плаще с кучной россыпью дыр, одновременно пятясь назад. – Слышу, кричат, дай, думаю, гляну, мож, помочь кому надо. А у вас-то и в порядочке все, так я пойду себе…
– Стоять!
Леший замер.
– Нет, не там. Здесь, – я ткнул пальцем в кочку перед собой, – стоять.
– А это еще почему я должен стоять? – с вызовом осведомился леший. – Мне, промежду прочим…
– Подойди сюда, кому сказано!
Оглянувшись на кусты, старикан осторожно – бочком, мелкими шажками да еще по спирали – начал подбираться ко мне, готовый в любой момент отпрыгнуть и раствориться среди деревьев.
– Ходют, понимаешь, всякие, – ворчливо бормотал он, – шумят, покоя не дают… Ужо я жалобу напишу, ох и накатаю…
Леший успел обойти вокруг два раза, когда заглушка наконец поддалась, и по поляне разлился резкий запах.
На старичка он оказал поистине волшебное действие.
– Ты что в мой лес приволок?! – гневно заорал он, вмиг очутившись рядом со мной. – Да это ж… это ж…
– А ты чего нам подсунул?!
– Знать ничего не знаю! Убирайся отсель вон!
– Ах не знаешь. – Я спрыгнул на землю и, схватившись за край, чуть наклонил бочонок.
– Ты что делаешь?! Нет, чего творишь?!
– Не догадываешься? Лес твой собираюсь подпалить к свиньям собачьим!
– Не-е-е-т!
Леший завизжал так, что уши мне словно пробками забило. Видать, проняло, злорадно подумал я. А то «не можем ничем угрожать, не можем ничем угрожать!». Еще как можем – если хорошенько подумать.
Ход моих размышлений был довольно прост и базировался на Леночкином рассказе о домовых. Если Федькины сородичи так привязаны к конкретным постройкам, то почему бы лешему не питать аналогичных чувств к «своему» лесу?
– Что, не нравится перспектива?
– Нарушение конвенции! Жаловаться буду!
– Ах конвенция…
Глючность китайской зажигалки оказалась неожиданно кстати: при каждом щелчке леший судорожно втягивал башку в плечи.
– Ну а про фальшивые улики в конвенции что записано? – вкрадчиво спросил я. – А?
– Так ведь я эта, – развел руками леший. – От чистого сердца, помочь хотел.
– Помочь?! Ты невинного человека под монастырь чуть не подвел!
– А пусть не ломает деревья почем зря! – выпалил старикашка. – Еле выходил ту осинку…
– Осинку?!
– Молоденькое совсем деревце, а он – дубину ломать…
– Ах вот оно что. Дубина… И ты из-за какой-то хреновой палки сначала его в болоте утопить попытался, а потом под статью подвести? Ну все, друг осин, прощайся со своим лесом!
– Эй, эй, полегче! – возопил леший. – Я тебе щас правильный сапог вынесу!
– Я тебе дам сапог, скотина! Говори, кто убийца!
– А я знаю?!
– Знаешь!
В этом я был уверен процентов на девяносто. Леший не просто подкинул нам свою улику – он еще и позаботился о том, чтобы возле тела не осталось следов настоящего убийцы, явно рассчитывая выставить в этой роли неугодного лично ему ролевика. Конечно, настоящая экспертиза в два счета бы определила, что сапог пробыл в болоте почти год, но тупая нежить вряд ли задумывалась о подобных мелочах.
– Ну!
Леший застыл с открытым ртом, завороженно глядя, как я наклоняю бочонок. Вот прозрачная жидкость выплеснулась из отверстия, перетекла через край…
– Будешь говорить?!
– Буду, – обреченно всхлипнул старичок и почти без паузы зачастил: – Высокий, статный, одеянье будто парчовое, глазищи огнем пышут…
– Стоп! – оборвал я лешего. – Давай без фольклорных элементов.
– А я, промежду прочим, сам – фольклорный алимент!
– Хочешь без леса остаться, алимент? – Я вновь качнул бочонком.
Леший отчаянно замотал головой.
– Тогда по порядку. Рост?
– Говорю ж, высокий.
– Высокий – это сколько? Метр восемьдесят, девяносто, два?
– Непривычный я к метрам, – отперся леший. – Вершок знаю, аршин знаю, сажень… во, маховая сажень в нем была.
– Ладно хоть не косая, – хмыкнул я. – Дальше. Волосы какого цвета?
– Борода у него была. И усищи – во! – почему-то радостно заявил старичок, показывая при этом пальцами нечто вроде усиков ефрейтора Шикльгрубера.
– Угу, – насколько мне помнилось, бородой и усами щеголяла большая часть сидевших в тот злополучный вечер у костра. – А цвет?
– Темно было, – виновато вздохнул леший. – Ну и цвет – темный.
То есть от брюнета до шатена. По крайней мере, подумал я, альбиносов можно вычесть. А то «глазищи»…
– Ну а еще чего-нибудь ты запомнил?
– Все как на духу выложил, – снова зачастил старикашка, – что видел, то и говорю, а сочинять-то мне не с руки, ты сам потом обижаться будешь…
На этот раз я наклонил бочонок резко, почти к самой земле и также резко выпрямил.
– Игорем его звать! – Леший верещал так, словно каждая падающая на землю капля иголкой вонзалась ему в задницу. – Тот, убиенный, только крикнуть и успел: «Игорь, ты чего?!» А больше ничего знать не знаю, ведать не ведаю, жаловаться буду, найду на вас управу…
– Замолкни! – повелительно рыкнул я. – Дай подумать.
Разумеется, среди ролевиков на Игоря мог откликаться хоть каждый второй – но чем дольше я размышлял, тем крепче становилась уверенность, что спутником незадачливого химика в ту ночь был не кто иной, как светлый эльф Игуариан.
– Убери бочонок, а? – совершенно по-человечески заканючил «фольклорный алимент». – Лес-то… не виноват…
– Без тебя разберусь, кто в чем виноват, – буркнул я, нащупывая в кармане заглушку. – Не сбрехнул бы тогда, не имел бы проблем сейчас.
– Да я ж по привычке…
– «По привычке»… Ты учти, – сурово произнес я, – в третий раз я никого звать не буду. Просто возьму и пролечу над твоей деляночкой на «кукурузнике» с пестицидами.
– Да я, – леший всплеснул руками, – да что бы я…
– Да не суетись ты так, – заваливая бочонок на бок, проворчал я. – И вообще… пока свободен.
– От спасибушки, так я побежал, а если что, завсегда… – зачастил дедок, пятясь к кустам.
– Стой! – В последний момент я вспомнил об еще одной проблеме – хоть и не задевающей лично меня, но раз уж я взялся строить этого народного вредителя по стойке «смирно»…
