– От простого фонаря, пожалуй, – пожал плечами Малькольм. – Но он двигался в окне.
– Из одного угла в другой?
Уилл отвлекся от заметок и удивленно поднял голову.
– Да. Как ты догадался? – удивился Малькольм.
На лице Уилла расплылась широкая улыбка.
– Элис использует тайный курьерский код, – пояснил он. – Она понимает, что рано или поздно я обязательно буду следить за ее окном. В какое время это было?
Малькольму не нужно было смотреть в записки, чтобы ответить:
– После смены полуночной стражи, примерно в три часа. В такое время луна заходит, можно заметить даже слабый свет.
– Прекрасно! – воскликнул Уилл. – У меня будет время составить сообщение. Я немного подзабыл код, ведь в последний раз пользовался им года четыре назад, – добавил он извиняющимся тоном. – Ты сказал, произошли кое-какие события?
Малькольм снова перелистал записки:
– Ах да. Один из моих людей видел, как Баттл с его приспешниками день назад у Ветхого ручья остановили какого-то всадника. Похоже, они собирались его нанять, но разговор как-то не задался, и всадник не повелся на угрозы, а потом уехал. По всей видимости, он остановился в «Треснувшей фляге».
Эта новость, похоже, произвела гораздо меньшее впечатление на Уилла. Тот уже составлял сообщение для Элис и спросил рассеянно:
– А у этого всадника был на щите какой-нибудь герб или знак?
– Синий кулак. Свободный копьеносец. Синий кулак на белом фоне. На круглом щите.
Это явно привлекло внимание рейнджера, и он поднял голову:
– Что-то еще? Он был молодой или старый?
– Довольно молод. Даже на удивление молод. Широкоплечий, верхом на гнедом коне, которого называл не то Лихач, не то Спотыкач… или как-то в этом духе.
– Толкач? – с надеждой спросил Уилл.
Малькольм кивнул:
– Да, пожалуй, так. Смысла в этом больше, чем в Спотыкаче, правда? Так ты его знаешь?
Судя по оживлению Уилла, было совершенно ясно, что этот всадник ему хорошо знаком.
– О да! Кажется, знаю. Если это тот, о ком я подумал, все гораздо лучше, чем мы думали, – радостно сказал он.
Глава 4
Сидя за столом в своей запертой комнате, Элис ожидала, пока зайдет луна. Но ей не терпелось приступить к своему делу, и она начала нехитрую подготовку, когда до намеченного времени оставалось еще около часа.
Уложив скатанное одеяло у двери, чтобы стражники с той стороны не заметили свет, девушка зажгла лампу и уменьшила фитиль, насколько это возможно. Когда маленькое пламя перестало трепыхаться и загорелось ровно, она прикрыла лампу одной из нелепых конических шляп леди Гвендолин.
– Хоть для чего-то пригодились эти дурацкие наряды, – пробормотала она.
Днем Элис вернули ее вещи – разумеется, предварительно обыскав. Поэтому она сразу же переоделась в свое простое, но элегантное белое платье, с удовольствием сбросив вычурные одежды, подобающие только той даме, за которую она себя выдавала. Элис была рада снова стать сама собой, а не пустоголовой и легкомысленной леди Гвендолин. Она очень обрадовалась, увидев среди своих вещей сумку для письма с листами бумаги, пером, чернилами и графитовыми стержнями.
Отдернув тяжелую занавеску, девушка поставила лампу на пол у окна и положила высокую шляпу рядом с ней, после чего принялась всматриваться в темноту снаружи, особенно в неровную линию, отмечавшую собой границы леса. Какое-то время ничего не происходило, как и в предыдущие дни, но Элис была приучена к терпению и поэтому спокойно ждала. Она знала, что рано или поздно Уилл попытается снова установить с ней связь. Ожидая, она пролистывала в памяти события последних дней.
После неудачной попытки Уилла вытащить Элис отсюда Керен допрашивал ее еще один раз с помощью голубого камня, обладающего гипнотическими свойствами, главным образом с целью удостовериться в том, что девушка ничего от него не утаила.
Вскоре Керен понял, что никаких тайных сведений Элис не скрывает. По крайней мере тех, о которых он ее спрашивал. В этом и заключался недостаток гипнотизма. Элис искренне отвечала на все его вопросы, не в силах что-то утаить, но сама, без его подсказок, разговор не начинала. Керен узнал, что Элис с Уиллом дали задание выяснить, что скрывается за распространившимися в Норгейтском уделе слухами о колдовстве и о загадочном недуге, поразившем лорда Сайрона. Она также призналась, что Уилл на самом деле рейнджер, а не жонглер.
При обычных обстоятельствах Элис бы ужаснулась такому признанию. Но ничего такого, о чем Керен уже не догадывался бы, она не рассказала. Да и Уилл, покидая ее, сказал, что ничего из того, что она сообщит Керену, им навредить не сможет. Элис не знала подробностей того, что затеял Уилл, за исключением того, что молодой рейнджер полон решимости спасти ее.
В знак неповиновения девушка даже добавила, что Уилл, скорее всего, отослал сообщение в замок Норгейт с призывом прислать войска для штурма Макиндо. К ее удивлению, Керен отмахнулся от этих слов как от неважных.
Поскольку Элис отвечала только на прямые вопросы, она ничего не сказала о стеклянном пузырьке с кислотой, которой Уилл пытался растворить прутья решетки на окне, и о том, что она спрятала кожаный футляр от пузырька в шкафу. Керен был уверен, что Уилл забрал кислоту с собой, и приказал заменить прутья. Он не знал, что в ту ночь Элис в рассеянности положила склянку на притолоку. Вспомнила она об этом только на следующий день и поспешила переложить ее на полку в маленьком шкафу, дополнявшем неказистую обстановку комнаты. Кровать, стол, два стула и шкаф – вот и все. Конечно, обстановка далеко не роскошная, но могло быть гораздо хуже. Что же касается кислоты, то она могла оказаться полезной в будущем.
От пристального вглядывания в полумрак на глазах у Элис уже выступили слезы. Она отошла от окна, протерла глаза, смахнула слезы и снова принялась всматриваться в даль.
Когда зайдет луна, девушка снова начнет подавать знаки.
* * *
Зашифровывая свое послание Элис, Уилл от усердия даже высунул изо рта кончик языка. Собака лежала под столом, и он зарыл свои босые ноги в ее теплый мех. Время от времени она удовлетворенно рычала, как это делают все собаки. Уилл посмотрел под стол и улыбнулся:
– Что, соскучилась по мне? А где твой новый дружок?
Новым другом был уродливый великан Тробар, один из самых преданных друзей Малькольма. Они с собакой подружились при первом же взгляде друг на друга. Великан выплеснул на нее свою нежность, скопившуюся за все те годы, что у него не было любимого существа. Собака чувствовала потребность великана любить и целыми днями проводила в его компании. Поначалу Уилл даже ощущал уколы ревности, а потом понял, насколько эта дружба важна для Тробара, и ему стало стыдно. Собака оказалась мудрее и добрее его.
