Прошло две минуты.
Четыре.
Семь.
— Самойликой пахнет, — потянув носом, со знанием дела сообщил Хруск.
Архайн окончательно пришел в ярость. Он, Приближенный К Двуединому, вынужден торчать под монастырскими воротами, как последний нищий?! После ночи в пути, в мокрых сапогах, искусанный комарами?!!
— Но это же обитель, господин, — робко напомнил старшой, заметив, что йер тянется к кнуту. — Мы не можем просто так в нее вломи…
— Заткнись, — огрызнулся Приближенный. Он прекрасно знал пределы своих полномочий и собирался пройтись по самому краешку.
* * *
— Там этот, как его… Архайн с обережью! — с азартным блеском в глазах доложил горец.
— Ну мы и вляпались! — схватился за голову Джай.
— Нечего было ходить там, где Иггр гадит, — огрызнулся Брент. — Сами за мной увязались, так теперь не жалуйтесь.
— Кто здесь жалуется, э?! Наоборот — такой жызн’ вэселый пашел, что умират’ не хочется!
— Угу, — мрачно поддакнул Джай. — Архайн небось уже живот от смеха надорвал!
— Ладно тебе, я его чуток задержал, пара минут у нас есть. Бегите, я скоро догоню.
— А ты куда?!
— Э-э-э, забыл из-за этого «философа» мыслестрел в келье!
— Идите оба, — велел Брент. — Если они успели окружить монастырь, вы только помешаете мне прорываться.
— Возьми тогда Тишша. — ЭрТар дернул кошака за ошейник, посылая к жрецу. — Встретимся возле вещей, кис тебя к ним выведет.
— А мы сами не заблудимся? — встревожился обережник.
— Ты что, — искренне удивился горец. — Как можно заблудиться в лесу? Там же все деревья разные!
Оспаривать это гениальное наблюдение было некогда: на черной палитре неба уже появились первые мазки, но жрец умудрился найти достаточно тьмы, чтобы в ней раствориться.
Парни бок о бок бросились назад по коридору.
— Деревья! — презрительно прошипел обережник, притормаживая у нужной двери. — Даже нашу келью запомнить не смог! Иди, ищи свой мыслестрел!
— А он у меня на руке, — нахально сообщил горец, поднимая ее и встряхивая, чтобы просторный рукав сполз к локтю. — И нам не сюда.
Иногда Джаю хотелось просто убить «сороку». А иногда не просто — а с особой жестокостью.
— Ты что, решил чего-то спереть на память?!
— Не чего. Кого. — Горец начал дергать все двери по очереди. В большинстве келий было пусто или храпели так, что Иггры на диптихах морщились. — Кажется, она пошла в эту сторону от трапезной… Ага!!!
Обережник потрясенно уставился на черное озеро волос с водопадом у края кровати.
— На кой она тебе сдалась?!
— Хочешь оставить ее на растерзание дхэрам, ннэ?
— Она сама этого хочет!
— Как та красотка из Ориты?
Джай сглотнул подступивший к горлу комок.
— Да что мы с ней делать будем?!
За время спора предмет оного проснулся, рывком сел, натянул покрывало по самый нос и включился в дискуссию возмущенным визгом.
— Ну вот, — философски заключил горец, — теперь у нас просто нет выбора!
— Да вы хоть знаете, кто я?! — заверещала девица таким тоном, что ее захотелось немедленно пристукнуть, а потом уж опознавать. — Я — Иггрова Невеста!!
— А мы — друз’я жэниха! — жизнерадостно сообщил ЭрТар, подскакивая к монашке и затыкая ей рот ладонью. — И па абычай тэбя крадем!!
Джай, с трудом сдерживая нервный смех, помог горцу скрутить отчаянно отбивающуюся жертву и закатать в покрывало. После чего этот дрыгающийся сверток как-то незаметно оказался у обережника на плече.
— Смотри, тут еще одна дверь! — обрадовался горец, первым выскочив в коридор. Судя по ее расположению, это был запасной выход. Замка на ней не висело, просто давно не открывали, и когда ЭрТар хорошенько дернул за ручку, дверь раздраженно проскрежетала по полу, обновив полукруглые царапины. В разгоряченные лица пахнуло ветром.
А через полминуты щель между створками ворот пробороздила раскаленная добела нить. Рассеченный засов упал на землю, и Иггровы слуги ворвались во двор.
Глава 20
Понять женщину — все равно что выпить бочонок скваша. Примерно на середине понимаешь, что скорее лопнешь.
Прописная истина
— Идиоты, — радушно приветствовал их Брент.
Джай пристыженно засопел, ЭрТар гордо выпятил грудь. Ругаться не было времени, горец торопливо навьючил кошака и вскинул на плечо котомку.
Пошли абы куда, лишь бы подальше.
Каждые четверть выстрела жрец разворачивался и взмахивал плетью, кляня себя за то, что не додумался до этого вчера. Примятая трава выпрямлялась, земля выравнивалась, ветви смыкались, пауки начинали торопливо сращивать паутину.
— Думаешь, они за нами гонятся? — пропыхтел обережник, щурясь от жгущего глаза пота.
— Не за нами. Архайн решил облегчить себе жизнь, используя меня как ищейку.
— А вдруг он нас просто догнал, э? — предположил горец. — Цель-то одна.
— Но она тоже движется. Если бы йер самостоятельно определял направление, то проскочил бы мимо монастыря. Нет, Архайн пришел по нашим следам, — со злостью заключил жрец. — Ему опасно слишком часто ставить манок, Привратница может его раскусить.
— А предупредить ее о ложном зове никак нельзя? — ЭрТар, раскинув руки, перескочил с кочки на кочку. Джай, проклиная все на свете, напрямки хлюпал по заболоченной полянке. — Чтобы не отвечала кому попало?
— Нет. Я же говорил — Привратница даже не догадывается о своих способностях. С Потоком и жрецами она общается на уровне подсознания. Иначе сошла бы с ума: человек не способен помнить и думать о стольких вещах одновременно.
— Эх, плохи дела…
— Скоро станут еще хуже, — мрачно поделился Брент своим самым мерзостным кошмаром, преследующим жреца с первого дня поисков. — Когда Архайн заполучит меня и заставит воззвать одновременно с ним, он узнает точное местонахождение ребенка.
— Почему сразу «когда», э? — укоризненно прищелкнул языком горец. — Если!
Мужчина покосился на него со смешанным чувством вины и досады.
— В двадцать лет я тоже был уверен, что умру под пытками, но не скажу врагу ни слова.
— И?
— И умер. Раз десять. — Брент повернулся к безнадежно отстававшему обережнику. — Давай сюда эту дрянь, пока не надорвался!
Джай с неописуемой благодарностью перевалил свою ношу на жреца. Хорошо еще, что «сороке» не взбрело в голову украсть заодно и брата Марахана, на которого наверняка падет праведный йеров гнев! Монах-то уж точно не утруждал себя постом во благо несущего.
