— Я, конечно, постараюсь, — сказал Мазур. — Но чует мое сердце, что эта лиса негативы тут же отберет. Чтобы не рисковать лишний раз: кто его там знает, этого австралийского бродягу…
Лаврик пожал плечами:
— Ну, не получится — не смертельно. В конце концов, свет на ней клином не сошелся. Но попытка — не пытка…
— А что там с тем «москвичом»? Выяснил что-нибудь?
— Обижаешь, — сказал Лаврик. — Времени была куча, номер машины ты запомнил, соратнички у меня всегда наготове, а смежники согласно приказу оказывают активное содействие… — он вздохнул, вроде бы ничуть не играя. — Только толку — чуть. Хозяин «москвича» — абориген. Учитель физики в средней школе. За столь короткий срок не успели бы провести активную разработку, но по бумагам он нигде не проходит как засветившийся на конкретных делах активист Национального Фронта. Хотя, безусловно, сочувствующий, — Лаврик ухмыльнулся. — Раненько, до того как он отправился сеять разумное, доброе и вечное, к нему в квартиру позвонили очень обаятельные парень с девушкой со значками Фронта и на чистейшей местной мове попросили подписать очередное воззвание Фронта. По их докладу, он роспись поставил моментально и с явным удовольствием, хотя воззвание было весьма радикальным, типа «Москали — геть!».
— Абориген… — задумчиво протянул Мазур. — Но какого черта местным пускать хвост за своей, называя вещи своими именами, кормилицей и поилицей?
— А с чего ты взял, что это непременно местные? — прищурился Лаврик. — Этот сеятель разумного, доброго и вечного вполне может работать на кого-то другого, не на нас и не на «нациков». Примерчиков достаточно — а ведь наверняка есть еще и те, что нашими пока не засечены… — он досадливо поморщился. — Мне перед поездкой подробно обрисовали обстановку. Иностранных «социологов» тут чертова туча, всех мастей. Американцы в первую очередь. Англичане — ну какая пакость обходится без англичан? Поляки, само собой — в силу исторических традиций. Шведы и финны — тоже понятно — ближайшие соседи по Балтике, отслеживают ситуацию. Французы с немцами — тоже, в принципе, логично. А вот что здесь делают итальянцы с португальцами, малопонятно. То ли, как в той кинокомедии — «Все побежали, и я побежал», то ли по старой привычке, отслеживает амеров с бриттами. Не все работают с местными, иные только и заняты наблюдением за другими, как у них в НАТО давно водится, дружба дружбой, а табачок врозь. В общем, настоящий шпионский интернационал — и это только те, кто засвечен. Не удивлюсь, если здесь какие-нибудь парагвайцы объявятся… В общем, следить за твоей красоткой — наверняка за ней, ты ни для кого слава богу, не персона, — может кто угодно. С маху не установишь, хотя работать будут в темпе… А твои работодатели что?
— Деймонд звонил час назад, — сказал Мазур. — Убедительно просил до его звонка никуда из номера не отлучаться. Я думаю, сегодня опять светит работенка.
— И прекрасно, — сказал Лаврик. — Лишь бы она оказалась поинтереснее этого пионерлагеря…
…На сей раз примерно минут через сорок последовал не звонок, а стук в дверь. Мазур быстренько открыл, вошел Деймонд, энергичный, элегантный как рояль, быстрым взглядом окинул гостиную:
— Скучаете?
— А что еще делать? — пожал плечами Мазур. — Телевизор и радио вещают исключительно на языках, которых я не знаю…
Гостиная была — само благолепие, на столике красовалась лишь бутылка французской минералки и стакан. Виски Мазур убрал, хозяйственно прибрал в холодильник остатки закуски, а пустую посуду унесла горничная.
— Я приехал вас от скуки избавить. Собирайтесь, поедете работать. Фотоаппарат в готовности?
— Обижаете, — сказал Мазур. — Полная чистая катушка, как всегда, и пара запасных кассет. Тоже, как всегда.
— Ну, одной, я думаю, хватит… — сказал Деймонд. — Собирайтесь.
Внизу ждала та же черная «Волга» со знакомым уже на рожу водителем. Ехали минут двадцать. У сидевшего на заднем сиденье Мазура увы, не было возможности посмотреть в зеркальце, не объявился ли вновь серый «москвич», — но где-то на приличном отдалении наверняка идут незнакомые ему ребята Лаврика, они присмотрят, если что…
Он старательно запоминал дорогу — на всякий случай. Не самая окраина, но многоэтажной застройки все меньше, все больше аккуратных коттеджей за изящными заборчиками, домики довольно современной постройки, сущие виллы — обустроилась еще в советские времена местная научная, творческая и прочая элита, которая сейчас едва ли не поголовно проникновенно вещает на публику о тяжком времени советской оккупации…
Машина свернула в распахнутые ворота — и они, и забор из ажурного чугунного литья гораздо выше современных. Да и показавшийся меж деревьев двухэтажный домик, ручаться можно, довоенной постройки. Мазур и на сей раз постарался запомнить табличку с адресом.
Ага, и охрана имеется… В углу обставленной старомодной довоенной мебелью обширной прихожей сидел в кресле здоровенный молодой бугай, и слева под мышкой у него определенно кое-что висело — уж на такие вещи у Мазура был глаз наметан. По стойке «смирно» он не вытягивался, но, завидев Деймонда, довольно проворно встал. Деймонд у него что-то коротко спросил на местном и, получив столь же короткий ответ, кивнул Мазуру:
— Порядок, Джонни, все готово. Пойдемте. Уговор — ничему не удивляться. Впрочем, вас, наверное, профессия отучила удивляться?
— Да, пожалуй, — сказал Мазур.
И шагнул было к деревянной лестнице, плавным изгибом ведущей на второй этаж, но спутник удержал:
— Нет, нам туда… — и показал на дверь слева.
Оказавшаяся за ней лестница вела вниз, в подвал. Деймонд уверенно шагал впереди. Коридор со сводчатым потолком, короткий, две двери справа и слева. Деймонд распахнул правую, и Мазур вошел следом за ним в небольшую комнатку, опять-таки со сводчатым потолком, где слева оказалась еще одна дверь, а справа вытянулись шеренгой четыре старомодных стула, на двух лежало нечто серое, напоминавшее смятый кусок материи.
Деймонд взял один такой со стула, встряхнул, расправляя, проворно накинул через голову и оказался в сером балахоне до пят, напоминавшем монашескую рясу. Ловко — похоже, не впервые, натянул черную маску-«фантомаску», черную, мелкой вязки, закрывавшую всю голову. Перед висевшим тут же на стене овальным зеркалом поправил отверстия, открывавшие глаза, ноздри и рот. Повернулся к Мазуру, кивнул на второй стул:
— Снимайте фотоаппарат, Джонни, одевайтесь.
— А зачем? — с искренним любопытством спросил Мазур.
Деймонд, судя по всему, улыбнулся:
— Специфика работы. Совершенно ни к чему, чтобы объект съемки видел наши лица и одежду. Будем предельно скромными…
Снявши фотоаппарат, Мазур накинул балахон, натянул маску и, как только что американец, поправил перед зеркалом отверстия: хозяин — барин, хорошо хоть, чудачества пока безобидные, а ведь это что-то интересное, что это за объект съемки, который не должен их опознать?
— Готовы? Берите фотоаппарат, пошли.
