— Поняла — и прекрасно, — пробормотал Рыськин,
который после покушения женщины в зеленом был сам не свой.
— Все равно мне надо поговорить с этими двумя мадам,
финалистками конкурса «Мисс Марпл», — вздохнула Вероника. — Поедем
сначала к экономисту Татьяне Семеновой.
— Почему к ней? — проворчал Рыськин, хотя ему было
ровным счетом наплевать, куда ехать. Опасность подстерегала на каждом шагу.
— К ней первой, потому что мы знакомы, — охотно
ответила Вероника. — Сидели в столовой дома отдыха за одним столиком.
Думаю, она меня не вытурит.
Татьяна Семенова открыла дверь и уставилась на Веронику и
Рыськина с таким выражением лица, как будто была контрреволюционеркой, а к ней
внезапно нагрянули комиссары.
— Татьяна, нам нужно поговорить! — с места в
карьер заявила Вероника и сделала шаг вперед.
Хозяйка квартиры поспешно отступила в сторону. Вероника
могла бы поклясться, что, несмотря на хмурое лицо, в глазах ее мечется паника.
«Что бы это значило? — подумала Вероника. — Неужели она боится меня.
Почему?» Никаких мыслей по этому поводу у нее не возникло. Женщиной в зеленом
Татьяна Семенова не могла быть по определению. Та женщина красива. А эта…
Эта обладала посредственной внешностью, на троечку. Если бы
не разноцветные ведьмины глаза, в ней и вовсе не было бы ничего
примечательного. Мышиного цвета волосы, плохо стриженные и плохо расчесанные,
обрамляли унылое лицо. Когда Создатель творил Татьяну Семенову, ему было
скучно. Поэтому все в ней получилось заурядным и на редкость пресным.
— Вы можете уделить мне пятнадцать минут? — с
нажимом спросила Вероника.
Она вынуждена была спросить, потому что, пропустив гостей в
коридор, Татьяна Семенова застыла на месте и принялась ломать пальцы,
похрустывая суставами.
— Пройдите.., сюда, — с трудом выдавила она
наконец и поплелась на кухню.
Вероника с Рыськиным двинулись следом.
— Это вы подложили записку Кире Коровкиной? —
задала свой главный вопрос Вероника. Она решила быть жесткой, чувствуя, что это
может подействовать. — Вы угрожали ей! У меня есть свидетели.
Однако вместо того, чтобы разнюниться и сразу же
расколоться, Татьяна неожиданно озлобилась.
— Блефуете, — презрительно сказала она. —
Никто не знает, кто подложил эту дурацкую записку дурацкой Кире Коровкиной. Еще
тогда, в редакции, была большая разборка, и она окончилась ничем. А теперь вы
приходите и говорите о каких-то свидетелях. Нет никаких свидетелей. И записку я
не писала. Ну, сами подумайте — за каким фигом мне это могло понадобиться?
— Кира считает, будто вы сразу распознали в ней
будущего лидера и решили расчистить путь к собственной победе. Татьяна Семенова
фыркнула и ничего не ответила.
— Скажите, — зашла с другого боку Вероника. —
А после возвращения из дома отдыха с вами не происходило ничего, хм,
необычного?
— У меня украли кошелек, — ровным голосом сообщила
та. — Разрезали сумочку в троллейбусе.
— Что же в этом необычного? — подал голос
Рыськин. — Это как раз самое обычное дело.
Вероника пнула его ногой под столом и сказала:
— Я не просто так спрашиваю. На меня, например,
охотятся. Это чтоб вы были в курсе. Сначала меня попробовали задушить в подъезде
собственного дома. Но номер не прошел! Потом попытались сбить машиной.
— Почему? — заинтересовалась Татьяна, облизав губы
острым, словно заточенным кончиком языка.
— Потому что я слишком много знаю о прошлой ночи.
Имеется в виду та ночь, когда умерла Нелли Шульговская.
— А что вы такого знаете? Что вы делали той ночью?
— Ну… Я довольно долго не ложилась. И в начале третьего
вышла в коридор. Там я увидела странного лысого типа, который тайком выбирался
из корпуса. Кстати, Кира Коровкина уверена, что это именно вы подложили ей
записку. Она сказала, что, когда вы отпираетесь, вы врете.
— Сама она врет! — выплюнула Татьяна, которая при
упоминании Киры напрягалась, словно бегун на старте. — Вы лучше спросите
ее, где она сама была той ночью!
Поняв, что проговорилась, Татьяна полезла в ящик за
сигаретами и принялась изводить спички, пытаясь прикурить.
— Продолжайте, продолжайте, — подбодрила ее
Вероника.
— Ну, хорошо, — сказала та, выпустив двойную струю
дыма из носа. — В ту ночь я тоже не спала.
— Тоже?
— Как и вы. Было без четверти два, когда я увидела за
окном Киру. Она кралась мимо корпуса и все время оглядывалась, как будто
боялась, что за ней кто-то следит. Как раз выглянула луна и осветила Киру.
— А вы заметили, когда она вернулась обратно?
— Нет, — покачала головой Татьяна. — Не
заметила. Мне совершенно наплевать, сколько отсутствовала эта фифа.
Больше Татьяна Семенова не сказала ничего вразумительного.
Разговор вертелся вокруг одних и тех же предметов, и она продолжала стоять на
своем: о записке ничего не знает, из У номера ночью не выходила, посторонних в
корпусе не видела. Вероника посоветовала Татьяне проявлять осторожность в
подъезде и на дорогах и раскланялась.
— Я думал, что после сегодняшнего покушения ты будешь
вести себя, как мышь, побывавшая в кошачьих лапах, — недовольно сказал
Рыськин, оттесняя Веронику плечом от выхода из подъезда. — Сначала я.
Стой, кому говорю! Стой, пыль тебе под колеса!
— Да ладно, Ось! — отмахнулась Вероника. —
Неужели ты думаешь, что следующая попытка последует так скоро? Моим убийцам
надо посовещаться и выработать новый план.
На самом деле держать себя в руках Веронике помогала ярость.
Только ее жизнь стала налаживаться, и вдруг — бац! — все разладилось в
один присест. Матвей уехал в командировку непонятно куда и непонятно на
сколько, свидание с его мамой сорвалось, а сама Вероника едва не стала жертвой
преступления.
Ей не хотелось быть жертвой. Она решила, что, если начнет
хныкать, опустит руки, убийцы обязательно с ней разделаются. Ей не хотелось,
чтобы с ней разделались. Поэтому она наказала Рыськину быть готовым к
дальнейшему расследованию. Рыськин сдал вахту ночному дежурному и уехал
отсыпаться, а Вероника, наскоро поужинав, принялась размышлять.
Сейчас, когда она была отделена от покушений на свою жизнь
событиями дня, встречами, разговорами, кое-что стало казаться ей странным. Так,
самую малость. Зачем тот тип, который напал на нее в подъезде, сообщил, по
какому случаю собирается ее задушить? Это было слишком любезно с его стороны.
Конечно, он рассчитывал, что с его помощью она превратится в остывшее тело… Но
стоило ли тогда расточать свое красноречие и тратить драгоценные секунды?
Еще осталось странное ощущение от того, что убийца бросил
дело на полдороге. Сосед или соседка, которые спускались сверху, находились еще
довольно далеко — было ясно по звуку шагов. Убийца вполне мог бы стянуть шнур и
прикончить ее, что называется, одним движением. Но нет — он почему-то толкнул
ее и убежал, не закончив начатого. Может быть, он просто пугал ее, а убивать-то
вовсе не хотел? Почему? И кто он в таком случае, этот таинственный человек в
маске?
