Бороздин не выносил, когда трезвонил телефон. Он открыл
глаза и, вытянув руку, требовательно пошевелил пальцами:
— Ну, чего вы стоите? Подайте мне мою трубку! В тот же
миг кабинет наполнил стройный женский визг, и «группа товарищей», толкаясь и
ругаясь, вымелась в коридор.
— Вот что, Бороздин, — сказала оставшаяся
Вероника, пылая негодованием. — Ты законченный кретин.
— Твои глупые стишки меня не обижают, — сказал тот,
тяжело ворочаясь в своем вместилище.
— Никак узковат гробик? — насмешливо спросила
Вероника. — А что у тебя с лицом? — Она наклонилась и, лизнув палец,
потерла бороздинскую щеку. — Похоже, ты рисовал на себе узоры. Точный
диагноз не поставлю, но то, что у тебя башня накренилась, это факт. Я тебе
всегда говорила, что ты ешь слишком много консервированной кукурузы.
Собственно, я зашла сообщить, что выхожу замуж. Можешь забрать свои вещи, они
меня тяготят.
— Замуж? — переспросил Бороздин. В голосе его сквозила
неподдельная радость. — Как славно! А за вещами я пришлю Надю. Когда тебе
удобно ее принять?
— Пусть она приезжает, когда захочет, только позвонит
сначала. Конечно, если ее еще не забрали в сумасшедший дом.
— Ну, как? Встретилась со своим милым? — спросил
Рыськин, все это время дежуривший возле урны. — Обещала не устраивать
скандала, а сама?
— Что сама? — удивилась Вероника.
— Ладно, ладно! Я слышал, как ты визжала. Тут даже
прохожие останавливались. Поедем куда-нибудь еще?
— Пока домой. Там я посижу, подумаю. Может быть,
что-нибудь надумаю.
Едва открыв дверь, она услышала, как надрывается в комнате
телефон.
— Да? — крикнула она в трубку, поманив Рыськина за
собой. Он вошел и захлопнул дверь. Звонил Дима Дьяков.
— Вероника? Я насчет того человека с бобриком. Узнать
ничего не удалось. Он исчез из больницы сразу же, как только ему оказали первую
помощь. Никто не знает, куда он делся.
— А его имя?
— Никакого имени. Он растворился в воздухе без имени,
без адреса. Мистер Икс, так сказать.
— Какая-то ерунда! — рассердилась Вероника,
хлопнув трубку на место.
Телефон, однако, молчал всего секунду. И снова разразился
воплями.
— Да! — рявкнула Вероника, раздосадованная тем,
что не сообразила заняться седым раньше, пока он еще оставался в ведении
врачей.
— Вероника? — раздался знакомый женский голос.
Голос дрожал, и Вероника никак не могла сообразить, кому он принадлежит. Однако
голос немедленно назвался. — Это Татьяна. Татьяна Семенова…
— У вас что-то случилось? — мгновенно поняла та.
— Да. Меня… Меня хотели убить!
— Когда?
— Несколько часов назад.
— Вы вызывали милицию?
— Да, но… Свидетелей нет, и вообще… Все так запуталось!
Не могли бы вы приехать? Нам надо поговорить. Я совершила ужасную глупость!
Я.., боялась вам рассказать. Всем боялась рассказывать. Но теперь…
Но теперь, когда ее собственная жизнь оказалась под угрозой,
Татьяна Семенова мгновенно обрела желание делиться всем, что знала.
— Ося, нам надо мчаться к Татьяне Семеновой! Вероника
заметалась по комнате, засовывая в сумку разные мелочи. Потом схватила яблоко и
впилась в него зубами.
— Ося, вожми тоже! — прогудела она с яблоком во
рту. — Вожми, и помчалишь!
— Только не выбегай из подъезда раньше меня, заноза
тебе в пятку!
* * *
Сегодня Татьяна Семенова была совсем не той, что в
понедельник. Куда-то делись враждебность, подозрительность и агрессия. Она
смотрела на Веронику жалобными глазами собаки, которая точно знает, что в
сумке, висящей на локте, есть колбаса.
— Меня хотели убить! — сообщила она трагическим
тоном.
— Каким способом? — жестко спросила Вероника,
которая естественным образом приняла на себя роль прокурора. Рыськин был
публикой. Он прибился к кухонным полкам и затих, скромно скрестив ноги в
просвечивающих от старости носках.
— Мне нужно было вынести мусор, — Татьяна
сглотнула и потерла шею. — Я взяла ведро, вставила ключ в замок, надела
тапки…
— Причесалась, попудрилась, погляделась в
зеркало, — нетерпеливо подначила ее Вероника. — И…
— И вышла из квартиры на лестницу. — Татьяна
замолчала, в ее разноцветных, горящих от волнения глазах подогревался ужас.
— На вас напали? Татьяна кивнула:
— Он… Он шел прямо на меня с верхней площадки.
— Кто?
— Человек в черной маске! Рта у него не было, и носа
тоже. Только два глаза в прорезях! Я хотела закричать, но почему-то не
смогла. — Она всхлипнула. — Этот тип держал в руках шнур. Он растянул
его, чтобы набросить мне на шею. Боже, я была на волосок от смерти!
— И как же вы ее избежали? — заинтересовалась
Вероника.
— Убийцу спугнули соседи! Кто-то из соседей спускался с
верхнего этажа и кашлял, понимаете? Он прислушался, чертыхнулся и бросился вниз
по лестнице! Мне потрясающе повезло!
— Причем повезло в точности как мне, —
пробормотала Вероника. — А вы видели, кому конкретно из соседей обязаны
своим спасением?
— Нет. Я не осталась на лестнице. Я была так испугана!
Нырнула в квартиру и заперла дверь. А потом позвонила в милицию.
— Очень занимательная история. А человек в маске
случайно не сообщил вам, за что собирается вас прикончить?
— Нет. Он вообще ничего не говорил, только зыркал на
меня жуткими блестящими глазищами. Это было ужас что такое!
— Ну, а теперь расскажите мне, за что, по-вашему, вас
хотели убить. — Прокурорский тон никуда не делся. Вероника даже лицо
сделала строгое и суровое, как настоящий служитель закона.
— Вы должны меня понять, — заканючила Татьяна,
дергая себя за волосы, торчавшие в разные стороны. — Я совершила плохой
поступок и не хотела, чтобы о нем узнали! Господи, мне так стыдно!
Она сложила руки книжкой и закрыла этой книжкой лицо.
— Меня совершенно не волнует ваша
нравственность, — мягко сказала Вероника. — Меня не волнует,
раскаиваетесь вы или нет. Я хочу найти человека, который охотится за моим
скальпом. А теперь заодно охотится и за вашим. Ну! Перестаньте ломаться, словно
пьяная школьница.
Татьяна отняла от лица руки. Лицо было покрыто рваным
свекольным румянцем и напоминало диатезную попу младенца. Она набрала побольше
воздуха и пожевала его во рту, как будто собиралась плюнуть. Потом шумно
выдохнула и сказала:
— Я украла у Киры конверт.
— Конверт с заданием? — проявила осведомленность
Вероника.
