— Я-то отдаю. Кстати, а у вас есть алиби? —
неожиданно выпалила Вероника. — На ту ночь?
— Я не обязан вам отвечать, — заявил Тарас, —
но да, алиби есть. Вас это успокаивает?
— Зря вы на меня обижаетесь, — пожала плечами
Вероника.
— На дур не обижаются. — неожиданно сказала из-за
спины Шульговского девица, которая еще недавно валялась на ковре. Вероника
смутно представляла себе, как можно прийти в такой экстаз от Казарюка.
— Кстати, — оживилась она. — Что это были за
разговоры про шантаж, про деньги? «Маленькая грязная шантажистка», кажется, так
вы сказали, Сергей Евгеньевич?
— Это мы… — икнул Казарюк, — мы так играем. У нас
такой способ.., разнообразить отношения, понимаете? Можно, мы пойдем?
— И все-таки, Сергей Евгеньевич, — весьма учтиво
спросила Вероника. — Почему вы той ночью в доме отдыха не вернулись в свой
номер?
Она блефовала. Потому что понятия не имела, вернулся Казарюк
в номер или нет. Однако тот мгновенно попался на удочку.
— Я вообще той ночью не был в своем номере!
— Как это? — опешила Вероника.
— Понимаете, я готовил финал конкурса. Все было на мне
— и реквизит, и непосредственно сами задания, и…
— Короче, Сергей Евгеньевич, — одернул его
Шульговский. Вероника недовольно поглядела на него.
— Я приехал днем, раздал девочкам конверты и пошел к
администратору договариваться о месте проведения конкурса, — затараторил
Казарюк. — Ну, и так получилось, что мы заболтались, засиделись за
полночь… — Он зыркнул на Шульговского, будто бы ожидал от него какой-то
реплики. Но Шульговский промолчал.
— Администратор — женщина? — грозно спросила
девица в мятой блузке, выходя из тени Тараса.
— Разве в этом дело, Маруся? — У Казарюка был
жалкий вид. — В общем, я зашел в корпус уже после двух. Мечтал завалиться
спать. Но, представьте себе, мой номер оказался заперт! Я вертел в замке ключ
минут пять — без толку. Может быть, перепутал да взял не тот, кто его знает?
Короче, в номер я не попал. Тогда я поднялся на второй этаж и попробовал
достучаться до знакомых мне членов конкурсного жюри. Но они, вероятно, уже
сладко спали. Что мне было делать? Я выбрался наружу и вернулся к
администратору проситься на ночлег.
— Так администратор все-таки женщина? — снова
вопросила Маруся уже не грозным, а ехидным тоном.
— Да! — вздернув подбородок, сказал тощий
Казарюк. — Администратор — женщина.
— Так я и знала!
Маруся в сердцах швырнула на пол салфетку, которую комкала в
руке, и размашистым солдатским шагом вышла из кабинета.
— Догоните ее! — жалобно попросил Казарюк и
посмотрел на Рыськина. — В конце концов, вы должны компенсировать мне
душевное потрясение. Для нее нужно поймать такси.
— Догоните сами!
— Я.., не умею успокаивать женщин. Она вырвется от меня
и пойдет пешком по темной улице…
Ося вздохнул и поглядел на Веронику. Она кивнула, и тогда
только он вышел из кабинета.
— Сейчас я здесь все приберу, — сказал Казарюк,
встряхиваясь, словно собака. — И тоже поеду.
— Послушайте, Сергей Евгеньевич, — обратилась к
нему Вероника. — Вы должны оставить мне ваш номер телефона.
— А что за нужда?
— Я пытаюсь разобраться в том, что случилось в доме
отдыха. Масса странных деталей и фактов. Возможно, у меня будут к вам вопросы.
— Вы расследуете смерть моей жены? — сопя, уточнил
Тарас.
— Можно сказать и так.
— Почему я в этом не участвую?
— Насколько я понимаю, вы считаете, что в тот вечер она
просто много выпила.
— Да, но… Черт побери! Я расстроен. — Тарас
взъерошил волосы и шагнул к Веронике. — Могу я чем-то помочь?
— Можете. Скажите, где вы были той ночью? На деловой
тусовке?
— Нет, совсем нет. На деловой тусовке вместо меня был
Стаc Марягин.
— Вот как? Но я же сама слышала, как вы говорили, что
теперь, дескать, ваша очередь, потому что Стаc ходил на прошлой неделе.
— Точно. Но когда я приехал в Москву, мне позвонила
Акимова… Это наш исполнительный директор. Сказала, что ей утром ехать на
встречу, а документов, которые необходимо взять с собой, нет.
— Пропали какие-то документы? — насторожилась
Вероника.
— Нет, не пропали. Это я виноват. Случайно засунул их в
свои бумаги и унес домой. Мне пришлось перерыть все. Перевернул квартиру вверх
тормашками.
— Акимова была с вами? Это она — ваше алиби?
— Нет. Я не знаю, где она была, но она мне все время
звонила. Все время! Из-за нее я чертовски нервничал и уронил стойку с
видеокассетами. Стоял такой грохот! У меня внизу соседка, мерзкая тетка Варвара
Никитична. Любопытная и жутко склочная. Она мне ничего не спускает! Я думал: уж
в два часа ночи она не придет интересоваться, что у меня упало и не грозит ли
ей обрушение потолка. Представьте себе, пришла!
— И она может подтвердить, что в два часа ночи вы были
дома?
— Конечно, подтвердит, куда она денется? Если к ней
придут из милиции, я буду только рад. Такая маленькая соседская месть.
— Я не из милиции.
— Я знаю. Но ведь не собираетесь вы копаться во всем
этом в одиночку? Если у вас есть подозрения относительно смерти Нелли…
— Милиция не разделяет моих подозрений. Например, когда
я описала им Сергея Евгеньевича, они заявили, что он — плод моего воображения.
— Я, пожалуй, пойду, — проблеял из угла
Казарюк. — У меня завтра множество дел. Нужно хорошенько выспаться…
Он прошмыгнул мимо Шульговского, глубоко втянув голову в
плечи. Вероятно, боялся, что тот остановит его и скажет, что он больше никакой
не «и.о.». Вероника была больше чем уверена, что именно Тарас раздает теперь
должности в журнале.
— Господи, где же Ося? — обеспокоенно пробормотала
Вероника.
— Кто такой Ося? — тут же вскинулся Тарас.
— Да мой брат.
— Ему больше подошло бы имя Геннадий или Георгий. В
общем, что-нибудь на букву "г".
— Это что, оскорбление? — опешила Вероника.
— Шутка. У вашего Оси такое лицо, будто он болен
гипотонией, гепатитом и гастритом одновременно.
Вероника подумала, что Тарас, возможно, весьма близок к
истине. Чтобы поддержать шутку, она сказала:
— Мне известно только о диарее и клаустрофобии. Сейчас
позвоню ему на мобильный, узнаю, куда он запропастился. Однако мобильный
Рыськина не отвечал.
— Его не могли скрутить ваши охранники? —
поинтересовалась Вероника.
