— Ося! — заплакала Вероника. — Где твой
пистолет?
— Чхи! — громко сообщил Ося и уткнулся носом в
землю. В это время на дороге показался грузовик. Следом за ним ехал «газик», а
в хвосте плелась побитая временем «Газель». Вероника начала судорожно
обшаривать Осино тело и наконец достала оружие. Грузовик был еще далеко, а
седой близко.
— An… — снова начал Ося.
Говорил он свое «ап» и «чхи» так громко, что седой мог
ориентироваться по его голосу без всякого труда. Вероника чертыхнулась про себя
и поползла в сторону. Счастье, что трава такая высокая и густая!
Кавалькада машин была уже совсем близко, когда седой
обнаружил Осю. Он расставил ноги на ширину плеч и вытянул в его направлении
руку с пистолетом. В этот миг Вероника, которая уже обошла седого с тыла,
вскочила на ноги. К счастью, шум на дороге помешал ему услышать шорох и
догадаться о ее манипуляциях.
— Кия! — крикнула Вероника и размахнулась.
Поскольку она умела пользоваться пистолетом исключительно как холодным оружием,
седой тотчас же получил хороший удар рукояткой по голове. Он глухо ухнул и осел
на землю.
— Ося! — крикнула Вероника, кидаясь к своему
телохранителю. — Ося, я побегу, грузовик остановлю! А то вдруг тот
«Москвич» еще не уехал? Развернется, и опять!
— An… — ответил Ося и закончил свою мысль тотчас же:
— Чхи! — После чего ударился лбом о землю с такой
силой, что во все стороны полетели комочки.
— Ося, возьми себя в руки! — топнула ногой
Вероника, косясь на бездыханного седого.
— Я за-ды-хаюсь… — прошелестел Рыськин.
— Чего-о? — наклонилась к нему Вероника. —
Тебя что, ранили? Он в тебя попал?!
— У беня аллергия да клевер! — простонал Рыськин и
добавил:
— Ап… Чхи! Я ничего де вижу!
Вероника взяла его за волосы и оттянула голову назад. Лицо
было красным и распухшим, из глаз ручьями текли слезы.
— Господи боже мой! — закричала она и бросилась с
поля вон, рассчитывая остановить какую-нибудь из машин. Но те, не доезжая до
них, свернули куда-то в сторону. Видимо, там имелась еще одна дорога, которую
не было видно издали.
Тогда Вероника вернулась к Рыськину и попыталась поднять
его, чтобы вывести из клевера, однако он полностью потерял ориентацию в
пространстве. Вероника принялась тащить его за ноги и кое-как стащила в кювет.
Дальше дело не пошло.
— Ося! У меня просто не хватит сил! — стенала она,
слушая хрипы Рыськина.
И тут судьба улыбнулась ей, послав ярко-желтую легковушку,
которой управлял крепкий молодой мужик в вельветовой кепке.
— А ну-ка, давай, братан! — увещевал он Осю,
вытягивая его на дорогу. — Давай, поехали!
Вероника выхватила из «Жигулей» свою сумочку, заперла их и,
забравшись на заднее сиденье желтой легковушки, достала мобильный телефон.
— Матвей! — гневно крикнула она в трубку, едва
услышала знакомый голос. — Это черт знает что!
— Что? — обалдело переспросил Каретников, который
в настоящее время сидел в пражском кафе и наслаждался пирожными. — Что
случилось, девочка моя?!
— Ты нанял для меня телохранителя! — надрывалась
Вероника.
— Нанял, — согласился Каретников, стряхивая крошки
с галстука. — И что?
— Он разваливается на кусочки!
— В каком смысле?
— Матвей, он страшно болен!
— Господи, чем?
— Он болен списком! ОРВИ и диарея у него были с самого
начала. Потом добавилась клаустрофобия! Теперь выясняется, что у него аллергия
на клевер!
— А что вы делали в клевере? — недовольно
поинтересовался Каретников.
— Прятались от киллера!
— От какого киллера? — у того дрогнул голос.
— От седого, стриженного бобриком. Мне пришлось ударить
его по башке и оставить на поле, потому что Рыськин, твою мать, начал
задыхаться!
— Вероника, деточка, ругаться тебе совсем не идет.
— Когда ты прилетишь, Матвей? — спросила Вероника,
переходя с гневного тона на жалобный.
Ей хотелось спрятаться от неприятностей. Любой ценой. Матвей
— тот человек, за которого она согласилась выйти замуж. И он небезразличен ей.
Но самое главное — он никак не связан с убийством в доме отдыха «Уютный уголок»
и у него нет трехцветных ботинок, похожих на те, что носит Тарас Шульговский.
— Родная моя, успокойся! Я не знал, что все так ужасно!
Ты ничего мне не говорила!
— Потому что ты не спрашивал!
— Я прилечу во вторник, — решительно заявил
Матвей. — Хотя должен был остаться здесь до пятницы. Ты встретишь меня в
аэропорту? Я скажу Дьякову, чтобы он заехал за тобой. Он предварительно
позвонит, хорошо?
Закончив разговор, Вероника расплакалась. Ося хрипел на переднем
сиденье. Мужик в вельветовой кепке не обращал на него никакого внимания. У него
орало радио, и он вместе с ним в полный голос исполнял игривую песню, припев
которой звучал весьма современно: «Я согласна за Шойгу даже в тундру и в тайгу.
А за Путаным на Север без колготок побегу!»
* * *
Рыськин остался в местной больнице, а Вероника выложила
мужику в вельветовой кепке целое состояние за то, чтобы он довез ее до Москвы
Дома она приняла душ, поела, немного побегала по комнате, заламывая руки. Что
она могла предпринять? Завтра воскресенье — пустой день, никто не работает.
Придется ей сидеть дома. После того, что случилось, ездить в одиночестве по
городу было страшно.
Но когда наступило утро понедельника, позвонил Рыськин и
сказал, что у него случился астматический приступ и "чтобы скоро она его
не ждала. Вздохнув, Вероника села перед телефоном и набрала домашний номер
Казарюка.
— Сергей Евгеньевич? — строгим голосом уточнила
она. — Это Вероника Смирнова. Ну, помните, ночью в редакции? Отлично.
Можете уделить мне пять минут? Ваш босс Шульговский просил мне содействовать,
не так ли?
Шульговский ничего такого не просил, но Вероника решила, что
Казарюк не вспомнит об этом.
— Я согласен содействов??ть, — неохотно согласился
тот. — Говорите, что вам надо.
— Мне надо знать, почему вы не поехали встречать Питера
Ларсона из Лондона?
— Потому что… Потому что…
— Пожалуйста, правду, Сергей Евгеньевич!
— Потому что я не хотел расставаться с Наташей. Она мне
понравилась, и у нас., как это сказать? Все шло на лад, вот.
— Так. Но если бы этот Ларсон все-таки прилетел?
— Я позвонил Марусе и попросил ее поехать в аэропорт
вместо меня. Она все сделала бы в лучшем виде!
— Понятненько.
