Изюмский непозволительно задерживался, и за стол сели без
него. Теперь уже сделали перерыв, и Стаc отправился обозревать фотоснимки.
— Зоя, — испуганно сказала Вероника, медленно
прозревая, — Миша и Коля — дети моего отца?
Стаc отступил на два шага и переводил напряженный взгляд с
одной женщины на другую.
— По-моему, здесь какая-то личная драма! — шепотом
сказал Рыськин, подобравшись к нему на мягких ногах. — Подброшенные дети,
внебрачные связи, душераздирающие страсти… Бразильский сериал!
— Да помолчите вы! — шикнул на него Стаc.
— Прабабка говорила мне: ты — слепая! Разуй глаза!
— Вероника, ты не можешь меня осуждать!
— Теперь я все поняла! — Вероника сжала руками
виски. — Мама с папой страшно поругались тогда. Папа сел за руль в
растрепанных чувствах. И, уезжая, они продолжали ссориться. Вероятно, мама обо
всем догадалась…
— Он сам сказал ей, — заплакала Зоя. — Я тут
ни при чем!
А Маргарита Прохоровна… Она… Она думает, что это я сказала…
Прямо в дорогу…
— Боже! — пробормотала Вероника и плюхнулась на
диван. — Зоя, это настоящий удар! Зоя рыдала.
— Ты меня не простишь… — слышалось сквозь
рыдания. — Презирать.., ни ногой.., а я не смогу.., тебя люблю…
— Зоя, — твердым голосом заявила Вероника, —
кажется, я сейчас тебе отомщу.
Зоя тотчас перестала плакать, а Стаc и Рыськин с подозрением
посмотрели на Веронику.
— Она не вооружена? — спросил Ося громким
шепотом. — Не попала бы и в меня шальная пуля!
— Как это ты мне отомстишь? — глядя на Веронику
исподлобья, спросила Зоя.
— Сообщу тебе ужасную новость. — Зоя уже
схватилась было за сердце, поэтому Вероника поспешно добавила:
— Не про детей.
Зоя оставила свое сердце в покое и склонила голову набок.
— Чего такое? — спросила она, жалобно глядя на
племянницу.
— Изюмский больше не придет. — Вероника помолчала
и добавила:
— Никогда.
Зоя выпрямилась так резко, что диван, на котором она сидела,
жалобно вскрикнул.
— Как это — не придет никогда? — закричала
она. — Ты его что, соблазнила, что ли?
— Хуже, Зоя. Он хотел меня убить. — Она
повернулась к Стасу с Рыськиным и пояснила:
— Изюмский и есть та женщина в зеленом.
— Мужчина?! — хором воскликнули те.
— Эта мысль просто не могла не прийти мне в
голову, — принялась объяснять Вероника. — Женщина была все время в
одной и той же одежде. Это очень, очень подозрительно. Так не бывает, чтобы
такая фифа, какой она выглядела, не меняла наряды так долго. Что и навело меня
на мысль о маскарадном костюме. Именно для мужчины женская одежда будет
маскарадным костюмом. Еще таинственная незнакомка надевала темные очки. Без
очков я, пожалуй, узнала бы ее… То есть его. Хотя он и сбрил бороду.
— Изюмский? Сбрил бороду? — потрясение воскликнула
Зоя. — Этого не может быть! Он ее обожал!
— Видимо, ты ему нравилась больше, чем борода, —
печально сказала Вероника. — Думаю, он решил восстановить историческую
справедливость. Прикончить меня, чтобы тебе и твоим детям досталась квартира
Маргариты Прохоровны. И все ее содержимое. Он сказал тебе, что уезжает на
заработки, именно поэтому Он не мог показаться без бороды до тех пор, пока не
убьет меня. Иначе я могла бы при встрече узнать в нем женщину в зеленом — У
него была борода, — забормотал Рыськин, — он ее сбрил и поэтому
выглядел бледным. Кожа под бородой не загорает, поэтому он был бледный.
— Он надевал парик, Зоя, — сказал Вероника с
жалостью, — и гонялся за мной на «Москвиче» без номеров. У меня полно
свидетелей. Вот хотя бы Ося. И Стаc тоже один раз вытащил меня прямо из-под
колес.
Зоя зажала рот ладонью.
— Я даже догадываюсь, когда он задумал меня
убить, — продолжала Вероника, торопясь высказать все сразу. — Когда я
рассказала тебе о покушении в подъезде. О человеке в черной маске. Ты ведь наверняка
с ним делилась? Вот он и подумал: какой отличный шанс решить житейские
проблемы! Все подумают, что Зоину племянницу шлепнули за то, что она видела
что-то лишнее в доме отдыха.
Зоя некоторое время смотрела в стену, выпучив глаза, потом
неуверенно произнесла:
— Его ведь надо поймать…
— Да ну его к черту! — с жаром заявила
Вероника. — Он теперь точно не покажется, побоится. Без бороды наверняка
побоится. Может быть, сделает попытку прозондировать почву через некоторое
время.
— Да я его! — внезапно закричала Зоя. — Да я…
— Простите, — подскочил к ней Ося. — Я
правильно понял, что вы теперь как бы.., свободны от обязательств?
Зоя посмотрела на него сначала с недоумением, потом с
любопытством.
— Почему вы такой желтый? — спросила она.
— Потому что я очень добрый, солнечный человек! —
понизил голос тот и взял Зоину руку в свои ладони.
— Боря тоже казался добрым, — попыталась
освободиться Зоя.
Ося ее руку не отпустил и гордо ответил:
— Между мной и вашим Борей — пропасть шириною с Днепр,
до середины которого, как известно, долетит не всякая птица.
От подобного красноречия Зоя даже открыла рот.
— Ваш Боря убивает людей, а я их охраняю! —
пояснил Рыськин.
— А сколько вам лет?
— Господи, какие низменные материи занимают вас в
момент, когда одна душа уже устремилась к другой!
— Я все равно узнаю, — пообещала Зоя.
— Каким же это образом? Я не тополь, у меня на спиле
нет годовых колец!
Зоя, одобрявшая любые разговоры про кольца, глупо хихикнула.
Воспользовавшись благоприятным моментом. Стаc обнял Веронику
и нежно прижал к себе.
— Дорогая, тебе надо снять нервное напряжение! —
прошептал он ей в розовое ушко.
Рыськин услышал и воскликнул:
— Да, да! Вы правы! Ей надо скинуть с себя весь этот
ужас! Ей надо творить!
— Что ей надо делать? — переспросил изумленный
Стаc.
— Творить! Малевать! Живописать! Разве вы не знаете,
что влюбились в художницу с неуемным воображением и свободным полетом кисти?
— А ты мне ничего не говорила про свое
увлечение! — укорил ее Стаc с улыбкой. — Мне бы очень хотелось
увидеть твои работы.
— За чем же дело стало? — спросил Рыськин. —
Поезжайте к ней домой и любуйтесь.
— Да он пытается нас вытурить! — шепотом сказала
Вероника Стасу. — То-то он так развопился.
