А я не удержался и все же спросил у нее:
— Разве Христос не был распят и, приняв муки за человечество, вознесся на небо к своему Отцу небесному? Что-то не особенно похож ночной гость на распятого Христа.
— Христос за богоугодные дела воплотился в Федора Никольского, а до этого уже имел ряд воплощений, — и женщина перекрестилась.
— Правду Дарина глаголет, известно нам, что еще при царе-супостате Петре Христос воплотился в простого крестьянина Ивана Суслова, а затем, по его смерти, — в Прокопия Лупкина, и дальше воплощался, аж до нынешнего воплощения в Федора.
Я и не заметил, как в комнате оказался один из ночных гостей — низкий, кряжистый мужичок с бородой лопатой. Провозглашая эту ересь громким, хорошо поставленным голосом, мужичок ласково поглаживал бороду рукой.
— Собирайся — к Христу пойдем, ответ держать будешь, как на свете собираешься жить: по правде и добру или по злобе и кривде?
Я потер себе виски: «Здесь явно все сумасшедшие, но Ревекка… С ней сейчас никуда не уйдешь».
Вместе с кряжистым мужиком мы вскоре подошли к бревенчатому дому, выделяющемуся размерами среди окружающих его избушек. Внутренняя скудная обстановка мало отличалась от обстановки в доме, где мы нашли приют. А вот сама комната была значительно больше, это была скорее зала с несколькими картинами религиозного содержания на стенах. Под картиной, изображающей Страшный суд, на лавке сидел уже знакомый мне костистый мужик. Он пронзил меня взглядом необычных, страшных глаз.
«Скорее, он не на Христа похож, а на черта». Перед ним на табурете стояли миска с водой и горящая свеча. Мужик молча кивнул мне, и я уселся рядом с ним на лавку.
— Знаешь, кто я? — криво усмехаясь, спросил он, глядя в сторону.
— Рассказали, — уклончиво ответил я.
— Веруешь в меня? — Он повернулся ко мне, и наши взгляды встретились, я почувствовал, как по спине побежали капли холодного пота.
«Похоже, мы попали из огня да в полымя».
— В Христа верую, — нашелся я.
— Значит, в меня веруешь! — Мужик вновь криво усмехнулся, взял свечку в руку и начал лить горячий воск на воду. — Мне говорить можно только правду, ложь сразу узнаю. Ты, Никодим, выйди, на крыльце подожди, пока мы беседовать будем, — велел он моему сопровождающему, и тот, молча поклонившись, вышел за дверь.
— Думаешь, от смерти ушел? Чужой смертью прикрылся и тихо себе радуешься, а про око Господне, которое все видит, забыл?! — В голосе мужика зазвенел металл, а у меня от страха сердце остановилось в груди. «На что он намекает? Неужели знает, что я погубил Арона в болоте?»
— За пра-авду-у Бо-о-oг па-а-ми-илует! За кри-и-вду-у да-а осу-удит! — неожиданно фальцетом, плаксиво-протяжно провозгласил он, продолжая лить воск на воду и уже насмешливо посматривая на меня. — Красну девицу для себя сберег, а ведь она — жидовочка… Даже до нас слух дошел, как плохо ее племени приходится — там, — он махнул рукой в сторону окошка. — Мы, божии люди, привыкли время проводить в трудах и молитвах ради спасения своей души… А ты ведь дело замыслил лихое — уйти с острова и о нас рассказать, путь указать к нам! Но мы не каждого готовы принять к себе!
— У меня и в мыслях этого не было, — возразил я. Постепенно с меня спадало охватившее перед этим страшным человеком оцепенение. — У вас своя жизнь, у нас — своя. Когда моя спутница поправится, мы уйдем и никому ничего о вас не расскажем. Спасибо вам, что приютили нас.
— Видишь, я прав оказался! — Мужик зловеще рассмеялся. — Если уйдешь, нам плохо придется. Не сам расскажешь красным дьяволам, а под шомполами. Видишь, воск показывает твое будущее. — Он ткнул пальцем на плавающие в миске кусочки застывшего воска. — А оно тесно связано с нашим… Посмотри — христы собрались, ждут моего решения. Так, говоришь, отпустить тебя с миром?
Я посмотрел в окно. Десятка три мужиков и баб стояли перед домом, выражение их лиц мне крайне не понравилось. Кровь застучала в висках, глаза словно пелена застлала. Я затряс головой, приводя мысли в порядок. Мне стало понятно: это живущая по своим законам, в изоляции от мира секта, и их предводитель не хочет, чтобы о них стало известно на «большой земле». Означает это одно: живыми нас отсюда не выпустят. Я закрыл глаза, стараясь успокоиться, умерить биение сердца.
— Нет, — тихо произнес я, — мы хотим остаться здесь… с вами. — Меня обуревало желание бежать отсюда тотчас, но Ревекка была так слаба…
— Ты брешешь, пес поганый! Думаешь силенок набраться и деру отсюда дать! — выкрикнул мужик, со злостью глядя на меня.
— Я говорю правду, ты же сам знаешь, что нас там ожидает… Мы вчера чудом оттуда выбрались живыми, а ее родители и братья остались там… неживые!
— Ты в меня веруешь? — вдруг успокоившись, спросил он.
— Верую, что ты Христос, очередное его воплощение, — и я смиренно склонил голову.
Мужик протянул к моему лицу заскорузлую, нечистую руку, и я, превозмогая брезгливость, ее поцеловал. Мужик вместе со мной вышел на крыльцо и обратился с речью к собравшимся.
— Братья и сестры! Божии люди, христы! Наш корабль сегодня пополнился братом Авсеем и сестрой Авреей, которые хотят спасти свои души, не гореть в геенне огненной, когда всадники Апокалипсиса возвестят о начале Страшного суда. Любите их, учите их, так как они, как дети малые, щенки слепые, еще ничего не знают; оберегайте их, ибо дьявол только ждет случая, чтобы похитить их неискушенные души.
Последние слова лжепророка я расшифровал так: «Глядите за ними в оба, чтобы не сбежали, змеюки подколодные». Уже успел по-новому окрестить нас, не интересуясь нашим мнением, показав тем самым, что здесь он хозяин и власть его безраздельна. То, что, оценив красоту Ревекки, он назвал ее Аврея, Золотая, мне не понравилось — в этом чудился какой-то намек. Когда меня отпустили, я поспешил к Ревекке. На мое счастье, Дарины в доме не оказалось, и я смог поговорить с девушкой наедине и убедить ее следовать моим советам.
Когда пришла хозяйка дома, я вовсю хлопотал вокруг Ревекки, которой стало хуже. Когда Дарина ее окликнула, назвав Авреей, она вздрогнула, но отозвалась тихим, слабым голосом.
— После обеда часок-другой отдохни, — посоветовала мне Дарина и пояснила: — Христос оказал тебе великую честь: вечером на радение зовет.
— Что такое радение? — поинтересовался я, опасаясь подвоха. Все в этом поселении мне казалось лживым, искусственным.
— Молиться вместе будем.
Но поспать мне не пришлось — пришел Евлампий и начал меня просвещать, учить премудростям людей божиих, их представлениям о мире. Из рассказанного им я узнал, что души существуют вечно, с момента сотворения мира, путешествуя от одной временной телесной оболочки к другой. По смерти тела душа становится ангелом или дьяволом, а чаще всего снова начинает скитаться по земле, переходить в животное или в человеческого младенца, тоже нечистого, пока он не примет истинную веру, не сделается христом
[52]. Поэтому дух есть начало доброе, а тело — начало злое, и с ним необходимо бороться — умерщвлять плоть, чтобы заключающаяся в ней душа могла беспрепятственно исполнить свое назначение. Первый человек Адам согрешил, угождая плоти, — впал в грех супружества. Поэтому жениться не следует ни в коем случае или жить с женой как с сестрой. Души живущих в плотской брачной жизни после смерти переходят в свиней. Души истинных христов переходят после смерти в общество ангелов, а все другие причисляются к дьяволам. Когда настанет Страшный суд, который будет вершить бог Саваоф — Данило Филиппов
[53], он помилует лишь христов, а все остальные обрекаются на муку вечную.
