Тут заиграла мелодия мобильного Олега, и он услышал возбужденный голос Наташи:
— Ты думаешь, я простила твое поведение в парке?! Считаешь, что достаточно отделаться жалкими объяснениями, а затем можно вновь пропасть, игнорировать меня?!
— Натали! Боже, как я рад тебя слышать! Вчера целый день, вечер и ночь думал о тебе! — Олег взглядом попросил извинения у Светы и вышел в коридор.
— Ты еще и издеваешься надо мной?! Если бы думал, то позвонил бы! Что ты вчера вечером делал?
— Ты мне не поверишь, но целый вечер и полночи я читал старинный дневник.
— Как же ты мог думать обо мне, если читал? Врешь, Олежка! Нагло врешь!
— Нет, сейчас не вру. Мы как раз дискутируем по поводу прочитанного.
— Кто — мы?! — Тон у Наташи стал подозрительным, голос — более низким.
— Я и Света. Представляешь…
— Понятно, — резко оборвала его Наташа. — Вчера не позвонил, сегодня тоже не собирался мне звонить. У тебя что, амуры со Светланой?
— Натали, к чему эти подозрения? Света — жена моего друга… его вдова… Она мой товарищ, жена моего товарища… осталась одна. Она нуждается в дружеском участии и моей помощи.
— А я, значит, ни в чем не нуждаюсь, даже в простом телефонном разговоре? Я так понимаю, между нами все кончено? У тебя другие интересы: старинные рукописи, диспуты?
— Натали, не будь максималисткой. Кстати, в этой рукописи упоминаются эсеры-максималисты. Ты, случайно, не член боевой организации эсеров?
— Олег, моему терпению пришел конец! — голос Наташи зазвенел, как натянутая струна.
— Прекращаю шутки и совершенно серьезно говорю: я по тебе соскучился, даже очень, вследствие чего горю желанием с тобой встретиться. Часа через два, в центре. Сноска: собирался тебе позвонить, как раз перед твоим звонком, но ты меня опередила…
— Я тоже серьезно и буду краткой: через сорок минут возле Дома кино. Я взяла билеты.
— Наталочка, нельзя так резко! Давай пойдем на более поздний сеанс. Тут такой диспут…
— Я все сказала! Жду ровно сорок минут, если попадешь в пробку — перезвонишь, но без обмана. Целую и жду!
Олег с виноватым видом вернулся в комнату. Света посмотрела на него и все поняла.
— Езжай, Олежка. Я тебя и так нагружаю всем этим. Но ты подумай над тем, что я тебе рассказала.
— Света, если ты уверена, что здесь замешан дьявол… — Олег развел руками.
— Дьявол сам ничего не делает — он привык действовать человеческими руками. У меня из головы не выходит та ночь на даче…
— Света, я видел ту девушку — она не русалка, не дьявол, а просто чокнутая. Она кое-что забыла, а я как истинный джентльмен не могу это присвоить, поэтому разыщу ее и опровергну все твои подозрения. Пока, Светка, я побежал. Пей валерьянку, много спи и забрось подальше этот дурацкий дневник.
— 3 —
Поздним вечером Олег вернулся домой один — Наташа не захотела после фильма зайти к нему на чашечку кофе. Она все еще была обижена из-за инцидента в парке и старалась при любом удобном случае это подчеркнуть.
— Я не умею в одиночку дома пить кофе, а без него долго не протяну… — с грустью сообщил Олег, прощаясь с Наташей возле ее дома.
— Голодный паек пойдет тебе на пользу — появится возможность обдумать свое поведение.
— Голодающие опасны, обычно все заканчивается тем, что вначале они начинают пожирать глазами, а потом… — Тут его взор остановился на длинноногой шатенке в коротенькой юбочке, прогуливающейся неторопливым шагом.
— Даже не думай! — строго произнесла Наташа, перехватив его взгляд. — Я тебе через полчаса позвоню на домашний телефон, и если ты не ответишь…
— Что будет? — заинтересовался Олег.
— Лопнешь от избытка эмоций! Ты можешь уже ехать — мне нравится наблюдать за тем, как трогается твой автомобиль! — сказала Наташа, ревниво наблюдая за шатенкой.
Дома, перед тем как лечь спать, Олег просмотрел новости в интернете: мировой экономический кризис набирал обороты; политики изобличали друг друга и при этом искренне верили, что они сами лучше всех; чтобы привлечь внимание публики, звезды шоу-бизнеса демонстрировали свое грязное «белье»; на мировом рынке доллар падал, в стране — рос. Словом, ничего нового. Единственное, что его заинтересовало, — это статья о найденном договоре Гитлера с дьяволом.
В ней вполне серьезно утверждалось: найденный в Берлине договор между дьяволом и Гитлером — настоящий, как и подписи обеих сторон. Даже идентифицировали подпись дьявола по имеющимся подобным документам разного времени. Согласно договору, датированному 1932 годом, Гитлер пообещал свою душу дьяволу через 13 лет, и этим объясняется стремительный взлет этого посредственного политика на вершину власти и дата его смерти — апрель 1945 года.
«Именно так сатана и действует, — пояснял эксперт, доктор Лайбер. — Выбирает неудачника, мучимого честолюбием и жаждой мирских удовольствий, и обещает исполнить его желания. В результате — множество бед для окружающих и полная катастрофа для того, кто купился на его обещания. И Гитлер полностью укладывается в эту схему…»
«После чтения такой статьи трудно не поверить в гипотезу Светки, — зевнув, подумал Олег. — Только такой Фома неверующий, как я, может стоять на своем. А ведь, действительно, как здорово все укладывается в схему: кровожадный Родион Иконников рыщет по белу свету и каждые тридцать лет лишает жизни и души одного из своих потомков. Словом, полный бред! А за Светкой надо присматривать, направлять на путь истинный».
Сон
Олег расположился в кресле у камина на даче Андрея. Окна плотно зашторены и везде — на столе, на полу, расставлены горящие свечи в старинных подсвечниках, отбрасывающие фантастические тени на стены, покрашенные бордовой краской. В камине горят, потрескивая, дрова, но тепла они не дают, и в комнате довольно прохладно. Окружающая обстановка Олегу не нравится: она какая-то зловещая, давит на нервы. Он встает, зябко поеживается, обводит взглядом комнату и кричит:
— Андрей! Света! Где вы? — и тут до него доходит, что Андрея нет в живых.
Ему становится страшно, он подходит к двери, намереваясь выйти из гостиной, и видит, как дверная ручка начинает медленно опускаться. Олег пятится, ему очень страшно: он уверен, что сейчас в гостиную зайдет мертвый Андрей. И в его памяти всплывает застывшее лицо друга, лежащего в гробу.
А ручка продолжает двигаться вверх-вниз, все быстрее и быстрее, но никто не входит, хотя дверь не заперта. Пятясь и не сводя взгляда с двери, Олег вдруг спотыкается о чью-то ногу и с трудом сохраняет равновесие.
Его обдает холодом с ног до головы — он в комнате не один!
В следующее мгновение Олег оказывается сидящим в кресле, а напротив него стоит, вороша кочергой угли в камине, тощий высокий мужчина в полосатом допотопном костюме-тройке с ярко-красной бабочкой в крапинку и в темном котелке.
