— Да, мы действительно ходим по кругу. Уж не черт ли нас водит? — не унималась Наташа. — И холод такой необычный, совсем не летний.
— Натали, перестань выдумывать. Если я начну пугать, то ты…
— Смотри, огонь! Там люди! — вскрикнула Наташа и крепко сжала руку Олега; теперь и он заметил в стороне отблески пламени костра. — Они помогут нам выбраться отсюда!
«Я бы не был так уверен в этом: в таком месте ночью люди могут быть страшнее нечистой силы», — подумал Олег, но оставил свои мысли при себе. Чтобы выйти к костру, им пришлось сойти с дорожки и пробираться между могилами, перелезая через оградки, шагая прямо по могильным плитам и осевшим холмикам. У Наташи то и дело замирало сердце — ей казалось, что вот-вот разверзнется земля, за ногу схватит костяная рука скелета и прозвучит загробный голос: «Зачем ты нарушила мой покой?»
В свете костра было видно, что вокруг него расположились три фигуры.
— Эй, кто там? — раздался грубый хриплый голос, и одна из фигур выпрямилась во весь рост, так что ее всю осветил костер.
Это был невысокий, лохматый, бородатый мужичонка в старом пиджаке, из-под которого виднелся свитер грубой вязки с высоким горлом. У Олега не осталось сомнений — это бомжи.
— Кто это, вашу мать, ломится сюда?! — снова поинтересовался мужичонка. В его голосе улавливался страх, и, наклонившись, он вооружился металлическим прутом.
— Не бойтесь! Мы заблудились в темноте и не можем найти выход, — сказал Олег, первым подойдя к костру. Он возвышался над бомжом на целую голову.
— Здесь заблудились?! Ха-ха-ха! — пьяно рассмеялась женщина, сидящая на корточках.
Ее наряд представлял собой несочетаемый «коктейль» из одежды: свитер, кофта и поношенная кожаная куртка были надеты поверх грязного цветастого халата. Немытые волосы торчали в разные стороны, на вид ей можно было дать лет пятьдесят. Третьим был полностью седой старик с длинной бородой, одетый в старый тулуп. Он полулежал, головой и плечами опираясь на женщину.
— Что вы здесь забыли? — грозно спросил стоявший бомж.
— Тебе не ясно? Ха-ха-ха! — вновь залилась смехом женщина и, не удержав равновесия, упала на спину, из-за чего оголились ее дергающиеся ноги синюшного цвета.
— Мы журналисты, — сообщила Наташа. — Приехали сюда за материалом для статьи про убийство девушки, но поздно — никого не застали. Немного прошлись и заблудились в темноте. Вы не знаете, где здесь произошло убийство?
— А кто этого не знает? — отозвалась женщина, вернувшись в положение сидя. — На сорок третьем участке, где Тимоха и ночевала, царство ей небесное! — И она перекрестилась.
— Может, что-нибудь расскажете нам? — Наташа взяла инициативу в свои руки, забыв и о своих страхах, и о том, что мечтала поскорее покинуть кладбище. — Про погибшую девушку, ведь она здесь жила? Если вспомните что-нибудь интересное, мы заплатим. Правда, Олег?
— Обязательно. Газета за интересную информацию платит, — кивнул тот.
— А вы не менты? — поинтересовался все еще стоявший с прутом в руках бомж.
— Менты не платят, а выбивают информацию мордой об асфальт, Жора. Неужели ты этого не знаешь? — сказала женщина и захихикала. — Вы серьезно нам заплатите?
Старик продолжал безучастно лежать на земле, словно происходящее его не касалось.
— Если информация будет стоить того, — уточнил Олег.
Он вытащил из портмоне полтинник и убедительно помахал купюрой в воздухе. У женщины загорелись глаза.
— Эта девчонка недолго тут жила, где-то с месяц, потом исчезла и появилась несколько дней тому назад, а потом уже все — она жмурик.
— Как ее звали?
— Мы прозвали ее Тимофеем, Тимохой. Как только она стала тут ошиваться, к ней полез было один фраер. Здоровый такой бугай, а утром встречаю — он плачет и за свое хозяйство держится. Девчонка хоть и маленькая, но оказалась шустрой — схватилась за его достоинство и крутанула. Он плачет и жалуется: «Она не девка, а целый Тимофей!» Что он этим хотел сказать, не знаем. Через несколько дней он куда-то сгинул, возможно, надоело быть шутом гороховым. Девку мы так и прозвали — Тимофеем, Тимохой, и больше к ней никто не совался.
— Не густо… Не больше чем на червончик. — Наташа развела руками. — Олежка, заплати женщине. — Это все? Нас, конечно, больше интересуют подробности ее убийства.
Женщина, получив в руки десятку, вдруг выпалила:
— Сколько дадите, если мы расскажем про то, что видели? А видели мы убийцу!
— Молчи, дура! — прикрикнул Жора и даже слегка замахнулся на нее.
— Тысячу дадите? — не обращая на него внимания, поинтересовалась женщина.
Слово «тысяча» заворожило Жору, он сразу притих. А дед, до того спокойно лежавший на земле, вдруг поднялся и стал собираться, видимо, решив прогуляться.
— А ну стой, Чук! — Жора схватил его за плечо. — Никуда не пойдешь!
— Вы дурные и неразумные, не понимаете, во что суетесь! — огрызнулся дед и попытался вырваться, но Жора держал его мертвой хваткой.
Олег понял: бомжи и в самом деле что-то знают, но почему-то боятся рассказывать. Он достал из портмоне две сотки, присовокупил их к полтиннику и помахал в воздухе уже тремя купюрами. Бомжи, увидев огромные для них деньги, замерли.
— Тысяч-чу! — заикаясь, потребовала женщина.
— Этого достаточно, если вы и в самом деле что-то видели и это нас заинтересует, — твердо сказал Олег. — Ну так что?
Когда пауза затянулась, он сделал движение, как будто хочет спрятать деньги.
— Подожди! — Женщина вскочила на ноги, подошла к деду и стала ему что-то шептать на ухо.
Тот отрицательно мотал головой, а потом сник.
— Тело мое уже пропало, думал душу уберечь. Да пропадай все пропадом! Эх, хоть напьемся сегодня водки от души! — и дед начал рассказывать: — В ту ночь, проходя по участку, который облюбовала себе Тимоха, я услышал голоса, ее и мужской. И еще звон стаканов и бульканье — что-то наливали из бутылки. Вот это меня и остановило. К их разговору я не прислушивался, раздумывал, как бы мне напроситься на стаканчик, чтобы не прогнали.
— Неужели ничего не запомнили из разговора? — поинтересовалась Наташа.
— Вроде он что-то просил, и она соглашалась. Да, так и было. Соглашалась. Я стал пробираться к ним ближе. Они пиршество устроили на могильных плитах возле стелы, где похоронены двое, муж и жена Севастьяновы. Газетку постелили, расставили несколько свечей. Тимоху видел хорошо, а мужчина словно с темнотой сливался. Голос у него такой, немолодого человека. Только я намерился заявить о себе, как вижу: он бутылку схватил, да как стукнет ею Тимоху по голове! Бутылка разбилась — запахло водкой. Девка сразу в отключку, распласталась прямо на плите, он шнурок достал и — рраз! — удавил ее. Я окаменел от страха. Он осколки бутылки собрал в пакет, туда же стаканы сложил. Тут я и увидел его тень, упавшую на стелу, — у него на голове были рожки! Такие небольшие рожки! Это был черт! Черт! Я мысленно попросил его, чтобы он пощадил меня, пообещав никому не рассказывать об увиденном и отдать ему душу, если расскажу! Если бы не водка, проклятая, то никто бы об этом не узнал… Он ушел, а я двинуться не мог еще с полчаса, лишь потом убежал… Ох! В горле пересохло, у вас с собой водки нету?
