Туман
— Вспоминаю, и аж жуть берет: стелющийся туман и женский крик, ну а что было дальше, ты уже знаешь. — Олег подробно описал свое ночное приключение.
— Олежка, зачем ты сам пошел? Это же очень опасно, взял бы меня. — Наташа укоризненно посмотрела на него.
— В следующий раз обязательно так и сделаю, — рассмеялся Олег. — Надеюсь, сегодня вечером нам ничто не помешает предаться безделью. Предлагаю на выбор: кино, театр или покатать шары в боулинге. Или желаете предаться чревоугодию в ресторане, где подают дары моря?
— Боулинг! Боулинг! — запрыгала и захлопала в ладоши Наташа. — Я буду для тебя серьезным соперником.
Парочка сидела на скамейке в небольшом скверике возле памятника Григорию Сковороде на Подоле. Дневная жара спала, вечер только начинался, и центральные улицы заполнялись разряженной публикой, явившейся сюда в поисках интересного досуга.
Зазвонил мобильный Олега, в трубке послышался голос Андрея Архангельского:
— Вчера на дачу приезжали родители Светы, от них мы узнали о трагедии… Просто не верится: сначала смерть Андрея, теперь Света…
— Ужас, который нельзя выразить словами, — согласился Олег.
Настроение у него мгновенно упало, и он подумал: «Как меня могут интересовать развлечения, когда прошло так мало времени после смерти моих близких друзей?!»
— Родители Светы собираются отвезти ее тело на родину, не хотят хоронить рядом с Андреем.
— Да, я слышал. Со мной они не желают общаться, словно это я во всем виноват.
— С одной стороны, их можно понять, с другой — ты ведь хотел как лучше, когда предложил Свете пожить у тебя.
— Вот и сделал. — Голос у Олега потух.
— Олег, ну ты совсем раскис! — Андрей почувствовал настроение собеседника и перевел разговор в другое русло. — Ты встретился с таинственной русалкой, посетившей вас ночью?
— Нет, а что? — насторожился Олег.
— Ее фамилия Залевская?
— Точно! Ты что-то вспомнил?
— Да, кое-что раскопал: к нам на дачу уже третий год ходит прибираться одна женщина из ближайшего села, Татьяна. У нее есть ключи от нашего дома. Я никогда не интересовался, какая у нее фамилия, Таня да Таня. А у Вики, оказывается, записана ее фамилия — Залевская. Вот я и звоню… Вика рядом, привет тебе передает и хочет что-то сказать.
В трубке зазвучал голос Вики:
— Олег, у этой женщины есть дочь, которая живет в городе. Вроде эта дочь по неизвестным мне причинам долго отсутствовала, и только недавно объявилась. Таня как-то проговорилась, что, когда плохо себя чувствовала, ее дочь у нас несколько раз убирала вместо нее. Мы этому не придали значения. Дочь мы в глаза не видели и не знаем даже, как ее зовут. Возможно, после нашего отъезда она приходила на дачу прибраться, а ключи забыла. До села пешком три-четыре километра, испугалась темноты и не захотела под дождем возвращаться, вот и попросилась переночевать. На следующей неделе мы увидим Таню, можем подробно ее расспросить. Это так, моя версия.
— Спасибо, Вика. Выходит, все просто и понятно. — Олег кисло улыбнулся.
— Пока все. Привет Натахе. Она классная девчонка, не упусти ее, — посоветовала Вика и добавила: — Андрей со мной согласен, кивает. Он бы ее не упустил, но я на страже! — и она энергично переключилась на супруга, забыв нажать кнопку отбоя.
Олег вкратце передал разговор Наташе, и ей бросилась в глаза произошедшая перемена в его настроении.
— Что с тобой, Олежка? Тебе не понравилось, что тайна русалки оказалась столь прозаичной? Ведь это хорошо, туман вокруг ее особы рассеялся, и одной загадкой стало меньше.
— Наташа, не из-за этого. Давай сегодня повременим с веселым отдыхом в боулинге — тело Светы еще не предано земле и до сих пор находится в морге.
— Я не против. Согласна пойти на самое грустное индийское кино, как раз будет под настроение.
— Кино тоже отменяется. Мы навестим художника, сообщим, где скрывается его жена.
— Не возражаю — из твоего рассказа я поняла, что он большой оригинал. Как думаешь, почему она к нему не возвращается?
— Я тоже хотел бы это знать.
Перейдя Контрактовую площадь, они свернули вправо и оказались на улице Хоревой, в самом начале которой жил художник. Наташа легко взбежала на четвертый этаж, а Олег, с трудом поспевая за ней, чувствовал себя разбитым, потому что так и не выспался после бессонной ночи.
Художник оказался дома, встретил их радушно, предложил на выбор кофе или чай. Наташа так громко и искренне восхищалась его картинами и изобретениями, что тот буквально растаял и даже подарил ей небольшой натюрморт.
— Вы сделали нам подарок, и мы хотим вам кое-что подарить, — попивая кофе маленькими глоточками и лукаво поглядывая на художника, сказала Наташа. — Но при одном условии: если докажете, что искренне любите Веронику.
— Вы знаете, где она сейчас?! — побледнев, спросил художник.
— Да. Только не волнуйтесь, с ней все в порядке. — Наташа, улыбаясь, смотрела на него. — Вы ей не посвящали стихи?
Художник отрицательно покачал головой.
— Странно. Обычно влюбленные пишут стихи под влиянием переполняющих их чувств, — не унималась Наташа. — Каким же образом она могла ощущать вашу любовь? Теперь я сомневаюсь, что вы по-настоящему ее любите.
— Стихи… Слова… Они обманчивы. Доказать что-либо можно только делами, поступками. — Художник печально улыбнулся. — Хорошо, я докажу. Вы мне пообещаете, что ни при каких обстоятельствах не расскажете ей об этом?
— Клянусь! — придав лицу серьезное выражение, торжественно произнесла Наташа, хотя на самом деле еле сдерживала улыбку.
— Аналогично! — подхватил Олег.
Художник открыл потайную дверь, ведущую в соседнюю комнату, вызвав новую бурю восторга и комплиментов со стороны Наташи. Установив алюминиевую лестницу, он поднялся по ней на чердак. На этот раз он спустил на веревке не одну, а четыре упаковки.
— Что это? — поинтересовалась Наташа у художника.
— Картины Вероники… Те, что были проданы за все то время, что она живет со мной.
— Вы хотите сказать… — Глаза у Наташи округлились, и она прикрыла рукой рот, словно не давая себе закончить фразу.
— Да, — подтвердил художник. — За исключением трех реально проданных работ, все эти картины покупал я. Написание картин позволяло ей восстановить свое психическое равновесие, да и мастерство ее росло. В конце концов она научилась понимать и передавать цвет. Это было достигнуто большим трудом, ее и моим. Если бы она знала, что ее картины невостребованны, что они в конце концов перекочевывают на пыльный чердак, то давно бы бросила писать, а созданное уничтожила бы. А так она регулярно получала деньги от «продажи» своих картин, и это служило стимулом для творчества. Деньги… Меня не интересовало, на что она их тратит, наш семейный бюджет пополнял я один. Разве это не доказательство того, что я сильно ее люблю?
