Что было с ним после этого, Виктор не помнил. Он провалялся без сознания от силы час, но когда очнулся, какое-то время не мог вспомнить, кто он и откуда.
— Куртки на мне не было. Брюки валялись рядом. Я их надел, но они сразу же показались мне чужими.
Обувь, также оставленная грабителем, была велика Виктору на два размера, но все равно, преодолевая брезгливость, он влез в чужие разношенные и сильно потрепанные кроссовки.
— Все лучше, чем в одних носках по лесу топать.
Носки, к счастью, грабитель оставил Виктору. И вот в таком виде страдающий от амнезии и сильной головной боли Виктор направился, как он уверял, куда глаза глядят. И так уж получилось, что глаза его глядели совсем не в том направлении. И хотя до его собственного дома было рукой подать, он этого не понимал.
— Я пошел совсем в другом направлении, забрел в лесную чащу и с трудом из нее выбрался.
Весь день прошел в шатаниях и поисках человеческого жилья. Виктор протопал без малого с десяток километров, прежде чем начал постепенно сознавать, кто он и откуда, и начал узнавать местность вокруг себя.
— Вот это была радость! Вот это было счастье! Я даже запел, когда вспомнил, кто я и как меня зовут. И еще тогда я понял, как же мне сильно повезло, что я еще раньше облазил все здешние пригорки и болота. Местность я изучил, и как только память ко мне вернулась, я быстро сумел найти дорогу до ближайшего населенного пункта. Окончательно я пришел в себя уже на закате, но лучше поздно, чем никогда. Ведь иначе не миновать мне ночевки в лесу.
Все были очень рады за Нату, на которую было уже просто страшно смотреть, так извелась она за этот день из-за исчезновения мужа. Она немедленно примчалась в отделение и набросилась на мужа.
— Никогда! Слышишь меня, никогда!
— Что?
— Никогда не смей больше вот так исчезать!
— Ладно, Натулька. Обещаю.
И столько тепла прозвучало в этом ласковом обращении, что даже у суровых полицейских на глазах появилось что-то вроде влаги.
Однако дело было прежде всего. И полицейские были обязаны допросить ценного свидетеля.
— Так вы говорите, что не успели оказать сопротивление напавшему на вас человеку?
— Какое там сопротивление! Я даже не представлял, что он собирается на меня напасть. Человек спросил дорогу на Бобровку, я ему ее указал, какое может быть нападение?
Все случившееся стало для Виктора полнейшей неожиданностью.
— И зачем он на меня напал? Не понимаю.
— Видимо, причина была самой банальной — грабеж. Этому человеку приглянулась ваша куртка и другая ваша одежда. Сам он, насколько можно судить по тем вещам, в которых вас нашли, сильно поизносился. И он решил, что может приодеться за ваш счет.
— Но он мог меня убить.
— Вполне вероятно, что он на это и рассчитывал.
— Из-за куртки?
Виктор был поражен. Но видавшие и не такое полицейские держались лучше. Их удивляло другое.
— Если вы не оказали нападавшему сопротивления, кто же тогда нанес ему удар по голове?
Костик с Вованом нашли «дядю Лешу» в таком состоянии, которое однозначно указывало на то, что он получил удар по голове, от которого и потерял на долгое время сознание. По словам ребят, никаких торчащих из земли камней, о которые бы «дядя Леша» мог получить при случайном падении такую травму, не наблюдалось. Найденный ими мужчина лежал на мягком мху, рядом с ним не просматривалось ничего такого, что могло бы проломить ему голову.
— После того как он заполучил вашу одежду, его могло потянуть на новые подвиги. Победа над вами оказалась легкой. И он мог попытаться снова.
— Но на сей раз ему оказали достойное сопротивление. Оглушили, оттащили в чащу и оставили там, считая мертвым.
— Вы получали заявление о подобном происшествии?
— Нет. Но вы бы сами на себя в такой ситуации стали заявлять?
— Я? Конечно.
— А тот человек не стал, — хладнокровно произнес Вася. — Решил, что поделом вору мука. Расправился с грабителем — и концы в воду.
— Какая жестокость! Все-таки живой человек. Как же его оставили в чаще без всякой помощи?
Но полицейские от души посоветовали Виктору не слишком жалеть такого субъекта.
— Нутром чую: наш персонаж. Почерк преступлений ярко говорит, что тот еще отморозок. И скорей всего, судя по небрежной одежде, недавно освободившийся.
При этих словах Виктор оживился:
— Мне тоже показалось, что это зэк.
— Опишите нам его внешность.
Виктор начал описывать, но тут же осекся и потребовал себе лист чистой бумаги и карандаш. А затем буквально за считаные минуты набросал хорошо узнаваемый портрет напавшего на него человека. Костик и Вовка сказали, что их дядя Леша на этом рисунке просто как живой! Портрет был разослан в качестве ориентировки на все посты, что позволило в будущем избежать новых ошибок при задержании.
У полицейских возникла еще одна идея.
— Преступник представился дядей Лешей. А что, если он назвал свое настоящее имя?
— Алексей?
— Недавно освободившийся человек по имени Алексей, чей портрет у нас есть. Рискнем? Поищем по картотеке?
Но среди освободившихся за последний месяц граждан не оказалось подходящего. Нет, Алексеев среди них было предостаточно. Но вот нужного не находилось. Тогда расширили поиск и стали просматривать всех, кто освободился за последние два месяца. Потом за три. За четыре. И наконец за пять и даже полгода.
— Все зря! Нет его здесь.
— Но все указывает на то, что мы на правильном пути. Это зэк, и освободился он недавно. Голодный, злой и совсем обносившийся человек, готовый убивать ради нескольких монет или просто одежды. Такой ни перед чем не остановится.
— И что такому понадобилось в наших местах?
Костик утверждал, что «дядя Леша» интересовался человеком по имени Вячеслав, который якобы должен был проживать в Бобровке. На встречу с этим человеком «дядя Леша» в Бобровку и шел. Но после полученного удара по голове его от этой идеи что-то отвлекло, идти в Бобровку он передумал. И вместо этого решил уехать из этих краев на электричке.
— А что, если попробовать в поисковике не «Алексея», а сразу «дядю Лешу»? Вдруг это его кликуха?
На этот раз дело пошло веселей. И бывший заключенный, носивший в числе прочих еще и эту кличку, нашелся в первой же строке.
Увидев его фотографию, Виктор воскликнул:
— Он! Это точно он!
Полицейские и сами видели, что портрет и фотография изображают одного и того же человека.
— Так! И кого же это в наши края нелегкая занесла?
