— Видать, забыл, если даже окно высадить не постеснялся.
Долго ребятам гадать не пришлось. Вскоре дверь мастерской открылась изнутри. И на ее пороге показался Всеслав Всеволодович, который держал в руках что-то напоминающее ящичек среднего размера. Точней сказать было трудно, поскольку предмет был накрыт узорчатой тканью, в которой друзья опознали занавески на окнах мастерской.
— Ни фига себе директор музея! — прошептал пораженный Вован. — Да он просто вор!
— Погоди! Не стоит делать поспешных выводов.
— Ворюга! Узнал, что хозяев нет дома, и теперь тырит, что плохо лежит. Ни стыда ни совести!
Между тем директор музея вернулся в мастерскую. На этот раз он отсутствовал дольше. Затем раздалось кряхтение, и наружу появилась голова, потом поднятая и застывшая рука, затем торс и ноги. Деревянная фигура охотника появлялась постепенно, подталкиваемая сзади.
— Он не вор! — с облегчением прошептал Костик. — Это он охотника своего забирает. Экспонат для стенда в своем музее.
Все в округе знали, что Виктор изготавливал скульптуру охотника по заказу местной администрации для историко-краеведческого музея. Вот на нее и покусился сейчас Всеслав Всеволодович. И хотя методы, которыми он действовал, нельзя было назвать безупречными, но все-таки он не был вором, а забирал лишь свое. По какой-то причине Виктор не успел или не захотел отдавать фигуру музею до своего отъезда. И Всеслав Всеволодович явился за ней сам. Он не был вором, всего лишь беззаветно преданным своему музею директором. Сознавать это было для ребят огромным облегчением. Директор музея показался им хорошим человеком. И им не хотелось убеждаться в обратном.
— Помочь ему, что ли?
— Сиди ты! Помощник!
— А чего?
— Не смущай человека. Он из чужого дома музейные экспонаты тырит, а ты вылезешь: «Добрый вечер, дяденька, а хотите я вам помогу?» Представляешь, как он будет себя чувствовать?
— А-а-а… Пускай тогда сам надрывается.
С огромным трудом директор музея дотолкал деревянную скульптуру до своего грузовичка. Затем он остановился, чтобы передохнуть, вытер вспотевший лоб и снова кому-то позвонил. На этот раз звонок прошел.
— Слава богу! — воскликнул директор.
И на лице у него появилась слабая улыбка.
— Куда ты запропастился? — нетерпеливо спросил он затем. — Я пупок надорвал, пока нашего охотника двигал. Четверть часа назад тебе звонил, ты сказал, что будешь через минуту, и что? И где ты? А… Все, я понял. Колесо менял. Но ты скоро приедешь? Одному мне его в грузовик нипочем не затащить. Уже подъезжаешь? Хорошо. Жду.
И действительно, через несколько минут к дому художника подкатила еще одна машина, из которой вышел молодой парень. Это был экскурсовод, которого ребята краем глаза видели в музее. Одного взгляда на разбитое окно, распахнутую дверь мастерской и стоящую у грузовика скульптуру охотника парню хватило, чтобы понять, что здесь произошло.
— Всеслав Всеволодович! — воскликнул он. — Вы все-таки решились на это!
— Решился, Слава!
— Но это же грабеж!
— Если трактовать юридически, скорее кража, — обмахиваясь носовым платком, безмятежно заметил директор. — Грабеж — это открытое хищение чужого имущества, предполагает насильственные действия в отношении объекта нападения. А кража — это тайное хищение. Как ты сам видишь, хозяев дома нет, грабить здесь некого, так что это получается кража.
Но Славе и кража казалась слишком тяжким правонарушением.
Он продолжал ужасаться:
— Как! Вы же доктор исторических наук! Человек, на счету которого множество публикаций в научных журналах, в том числе и иностранных.
— И притом я всегда честно исполнял свой долг.
— Мало того, что вы великий ученый, вы еще и мой дядя! Мой родной дядя — вор!
— Слава, хорош гундеть! — уже с некоторым раздражением в голосе отозвался Всеслав Всеволодович. — Не думал, что ты такой слюнтяй! И хватит обзывать меня обидными словами. Никакой я не вор!
— Но вы крадете скульптуру.
— Не я, а мы. И не крадем, а забираем. В любом случае нам для нашего музея нужен этот экспонат. Витрина давно стоит пустой, люди начинают терять терпение. Охотник должен появиться в ней до конца месяца. И вообще, я не понимаю, о чем разговор. Деньги за охотника давно и в полном объеме художнику заплачены. Виктор должен был сам его завезти ко мне еще два часа назад, но по какой-то причине этого он не сделал. Честно говоря, я удивлен. Ведь что происходит? Я ему звоню, он не отвечает. Звоню снова, отбой. Что за детский сад, думаю я, начиная потихоньку свирепеть. Неужели смотался, а фигуру зажал? Приезжаю сюда, машина Виктора на месте, значит, никуда он не уехал. Дома никого, хожу, зову, ноль реакции. Значит, не хочет отдавать. И значит, что мне остается?
— Что?
— Забрать фигуру самому! Сам посуди, либо мы оставляем наш экспонат в мастерской Виктора, и он достается вместе со всем другим содержимым новым хозяевам. А они что? Они люди хозяйственные, могут нам нашего охотника и не отдать. И тогда мы с тобой оказываемся в большой луже. Бюджетные деньги истрачены, а витрина не оформлена. Знаешь, чем нам это может грозить? В лучшем случае выговором, а в худшем не хочу даже и думать. Либо мы с тобой можем всего этого позора избежать, если сейчас просто заберем нашего охотника сами.
— Но это кража.
— Это самовывоз. Товар куплен? Куплен! Деньги за него заплачены? Заплачены! Мы просто забираем то, что нам принадлежит. Вот и все.
— Но делаем это без ведома хозяина. И окно вы разбили.
— Деньги за разбитое окно я попам возмещу. Сделаю им от своего имени благотворительный перевод. И что, так и будем стоять или все-таки берем фигуру нашего парня?
— Берем, — уныло произнес Слава.
А что еще ему оставалось?
Вдвоем они с трудом загрузили фигуру охотника в кузов грузовичка, старательно ее там укрепили, и спустя полчаса после начала процедуры машина с любителями истории родного края тихо-мирно, пуская клубы вонючего выхлопного дыма, вместе со своим грузом покатила вниз по дороге.
Итак, Всеслав Всеволодович со своим племянником уехали, а вот Вован с Костиком остались. Их интересовал вопрос, которым не подумал озаботиться директор музея. А где же сам художник? Куда он подевался? Судя по тому, что он не вмешался в происходящее, дома его все же не было. Но машина находилась в гараже. Что же могло случиться с художником, что ни он, ни его жена, ни даже собаки не подавали признаков жизни?
Глава 15
Какое-то время после отъезда грузовичка над округой царила тишина. Был слышен лишь пересвист каких-то лесных птиц, да и те вскоре угомонились, и стало совсем тихо. А ребята, сами не зная почему, продолжали сидеть в своем укрытии. Костик с тоской думал о бабушке, которая, конечно, уже обнаружила его отсутствие и теперь вовсю мечет громы и молнии. Интересно, она уже носится по Бобровке в поисках своего непутевого внука или пока готовит ему горячую встречу дома?
