— Чего сидим-то? — прошептал Вован.
— Не знаю, — откровенно признался Костик.
Перед уходом аккуратный Всеслав Всеволодович не только закрыл двери в доме художника, но и погасил свет во всех комнатах. И вдруг в тот самый момент, когда ребята уже собрались вылезать из своих кустов, свет в доме вспыхнул вновь!
— Опля! Там кто-то есть!
Но кто? Виктор? Ната? Наверняка они. Кто же еще? Хозяева прятались все это время где-то в доме, а теперь, после отъезда директора, вновь решили выйти на свет. Но почему хозяева не вышли еще раньше, когда директор музея нахально хозяйничал у них в доме? Почему не предотвратили порчу имущества? Они могли запросто открыть Всеславу дверь мастерской, выдать заказ — фигуру охотника — и уберечь окно от разрушения. Так и нужно было поступить. Но почему они этого не сделали? Оба друга на этот счет терялись в догадках.
Или художник не хотел отдавать заказ и специально прятался, надеясь таким образом увильнуть от исполнения взятых на себя обязательств? Если так, то он плохо знал директора музея. Когда речь заходила о его обожаемом детище, Всеслав Всеволодович не церемонился.
— Что, пошли?
Вован тянул за собой приятеля.
— Попрощаемся! Ради этого же и пришли.
Но Костик что-то медлил. Какая-то непонятная тяжесть появилась во всем его теле, мешая двигаться в указанном Вованом направлении.
— Давай все же сначала посмотрим, что там и как, — предложил он наконец.
Вован немного поворчал, но в итоге согласился с предложением приятеля, как соглашался всегда и со всем, что предлагал Костик. Ребята очень осторожно прокрались обратно к дому. Потом улучили минутку, заглянули в окно и сразу поняли, что поступили совершенно правильно, когда не полезли сразу на рожон. В доме кто-то был.
Лица этого человека ребята разглядеть не могли, но это был точно не Виктор. Дело в том, что ростом этот человек в облегающей тело плотной черной одежде был меньше хозяина дома на целую голову и в то же время плотней.
— Какой-то чужак!
— Ему-то что здесь нужно?
— Кто это вообще такой?
В отличие от Всеслава Всеволодовича человек этот двигался очень осторожно. Казалось, что меньше всего на свете ему хотелось шуметь или как-то иначе привлекать к себе внимание. Даже короткая вспышка электрического света, в которой друзья успели увидеть неопознанную темную фигуру, длилась совсем недолго. Пару минут, и свет снова погас. Видимо, человек успел разглядеть все, что ему было нужно. И теперь довольствовался светом маленького фонарика, который прыгал по комнатам.
— Кто это? Вор?
— Похоже на то.
— Надо звонить Васе! В полицию!
— Погоди, — остановил приятеля Костик. — Не горячись. А вдруг мы ошибаемся? Вдруг этот человек какой-нибудь приятель Виктора? Тот поручил ему собрать вещи или еще что-то в этом роде.
Вован с сомнением посмотрел на Костика. Он явно не знал, что ему предпринять, и ждал команды более сообразительного приятеля. Но Костик и сам был в растерянности.
— Полицию вызвать всегда успеем, — решил он наконец. — Давай сначала понаблюдаем за домом снаружи.
Но наблюдение снаружи не принесло никаких результатов. Снаружи ничего не происходило. Все самое интересное творилось внутри, а ребята были лишены возможности это интересное лицезреть.
— Чего мы здесь высиживаем? — снова начал ныть Вован. — Никакого толку!
Костик был с ним согласен. И решился.
— Ладно. Идем внутрь.
Но кое-какой осторожности события предыдущих дней Костика все-таки научили. Потому что перед тем, как сунуться в темный и ставший таким угрожающе опасным дом, он позвонил Васе.
— Мы у дома Виктора, — предупредил он участкового. — Художник то ли уехал, то ли что, а здесь какая-то движуха намечается. Кто-то приезжает, уезжает, кто-то ходит по дому. Может, это его знакомые, не знаю. Хотим с Вовой подойти к ним. Но если что и я не перезвоню вам через десять минут, значит, здесь что-то неладное. И вы приезжайте, пожалуйста.
И Костик сбросил звонок прежде, чем Вася успел ему запретить соваться в это дело.
— Пошли!
И они пошли в дом. То есть попытались это сделать. Дверь была закрыта изнутри. И ребята без всякого толку подергали ее. Пока дергали, Костику показалось, что кусты за его спиной шевельнулись, словно в них кто-то сидел. Но нет, ничего не произошло. Значит, ему это просто показалось.
— Как же нам быть?
Хорошо, что Вова, такой молодец, вспомнил о тайном ходе, который вел из мастерской Виктора прямо на кухню его дома. Художник сам показал его ребятам еще в первую их встречу. Забраться через разбитое окно в мастерскую не представляло для друзей никакого затруднения. И оказавшись там, они легко нашли в мастерской художника потайную дверь, которая, на их удачу, оказалась открытой. И уже через эту дверь они проникли в сам дом.
Сначала было тихо. Потом откуда-то донеслись человеческие голоса. Звучали они негромко. Но в тишине и темноте эти негромкие фразы прозвучали вдруг настолько угрожающе, что у ребят мурашки побежали по спинам. Им обоим отчего-то сильно захотелось не ходить дальше. Чутье подсказывало, что вернуться сейчас на улицу было бы правильней всего. И все-таки какая-то непонятная сила властно влекла ребят туда, где раздавались сейчас эти голоса.
В конце пути ребята уткнулись носами в стенку. Совершенно гладкую простую стенку, но именно здесь лучше всего был слышен разговор. И ребята решили, что больше блуждать по дому не будут, останутся здесь и послушают.
— И возвращаясь к нашему разговору, — услышали они голос, который показался им обоим знакомым, — хочу снова спросить вас, уважаемый, где мои деньги?
— Я не понимаю, о чем идет речь.
Это был голос художника. И он дрожал то ли от страха, то ли от гнева, то ли от обоих чувств разом.
— Как же так, Витя? — продолжал все тот же первый голос, прозвучавший куда фамильярней. — Как же ты не понимаешь? Я же проверял, схрон есть, а вот денег там нет.
— При чем здесь я? Я вообще не понимаю, о чем речь. Какой-то схрон. Какие-то деньги. И потом, вы же не один там деньги хранили.
— Я тебе уже говорил, что там деньги троих человек находились.
— Вот и спросите у ваших дружков, кто из них наведался сюда до вас.
— Ах, Витя, Витя, — с сожалением произнес первый голос. — Не знаешь ты законов нашего мира, Витя. Не могли мои, как ты выразился, дружки так поступить, потому как в одиночку я этот схрон устраивал. Не было у меня к ним полного доверия. А они и пикнуть не посмели. Дружки-то у меня в подчинении были. Как я решил, так мы и сделали. Деньги там были общие, их доля и моя, а схрон надежный я один устроил. У сестрицы моей в гостях побывал. С полным чемоданчиком приехал, с пустым отчалил. Неласково меня сестренка встретила, да мне на ее ласку плевать. У меня дело к ней было. Сестрице-то моей и невдомек оказалось, что я на ее гостеприимство-то и не слишком рассчитывал. Мне к ее времяночке да к этому участку подобраться надо было. Знал я, что он заброшенный стоит, никто здесь не бывает. Как я к сестренке родной словно снег на голову свалился, так она меня прямехонько сюда на жительство и определила. Неохота ей было перед соседями братцем своим уголовником светиться. У себя она меня приютить отказалась, а здесь пожить разрешила. Да только я еще раньше на это место глаз положил. Очень уж оно уединенное. Сестрице еще муженек ее покойничек, чиновником он был при прежней администрации, помог кусочек земли от лесного заказника в собственность оформить. Других таких умников не нашлось. Да и муженька кондрашка в скором времени хватила. Хотела сестра с мужем дом здесь строить, а успели только сарайчик маленький поставить. Вот в этом сарайчике сестрица мне по доброте души и позволила перекантоваться. Ну да я на нее не в обиде. На том и расчет мой строился. Один я сюда приезжал. Один и уехал. Не видел никто из моих дружков, где я деньги прячу.
