Это был Шумил.
– Хватит. Я уже очухался, – сказал я и с помощью бойца сел.
Могу сказать одно: всё же была некоторая польза от псионика. Кэлу удалось избавить меня от сотрясения мозга. Я больше не ощущал типичных для этой неприятной штуки симптомов. Разве что слабость осталась. А так – ни тебе тупой похмельной боли, ни головокружения, ни тошноты.
Перед глазами ещё всё плыло, но я с каждой секундой чувствовал себя лучше.
– Это ты их уделал? – с уважением спросил Шумил, показывая на трупы аршама и Панченко.
Я повернул голову в указанную сторону.
– Нет. Это была конница красных.
Боец удивлённо вскинулся.
– А кто ещё?! Кроме нас, тут больше никого не было, – ворчливо пояснил я.
Редькин присел возле меня.
– Спасибо, Торпеда! Выходит, я твой должник.
– И не только вы, тащ капитан, – заметил Шумил. – Мы все ему жизнью обязаны.
– Давайте эту часть на потом перенесём, – поморщился я. – Когда на Большую землю выберемся. А пока – займёмся делами насущными.
– Хреново всё, – признался Редькин. – Оружия и снаряги у нас нет. Можно, конечно, понаделать копей и луков, но я уже вырос из того возраста, когда играют в индейцев.
– Мутанта обыскали?
– Да, – вздохнул капитан. – Кроме ножа, ничего полезного.
– Ну да, огнестрел ему, в общем-то, ни к чему. Хотя мужик самонадеянный был. Решил, что с каждым мертвяком может управиться. За что и поплатился. А с Панченко что-то удалось снять?
– Тоже чист. Его хантеры обшманали. И про Базу забудь. Всё полезное из неё выгребли.
– Хреново!
– Так я сразу сказал, что хреново, – грустно сказал Редькин.
– Значит, оружие будем добывать в бою.
– Предлагаешь атаковать хантеров?
– Само собой. Особенно в свете последних событий.
– Верно, – согласился капитан. – За мужиков погибших отомстить нужно.
– Полагаю, у них поблизости должна быть точка – временный лагерь. Нас они давно в покойники списали и атаки не ждут. Пойдём по их следам, найдём лагерь и атакуем ночью.
– Что, с одним ножиком на девять человек?
– Ты сам напомнил про копья. Ничего лучше у нас всё равно нет.
Тут я мысленно обозвал себя идиотом. Всё же воздействие псионика даром не прошло: элементарные вещи из башки выветрились. Склероз, чтоб его!
– Денис, – позвал я Краснова.
– Чего, Торпеда?
– Гаусс-пушка где?
Он замялся.
– Говори, всё равно другого выхода нет.
– В тайнике прикопали, чтобы тяжесть с собой не таскать.
– Ну вот! – обрадованно сказал я Редькину. – В нашем арсенале будут нож, копья и последнее достижение науки и техники – чудо-оружие гаусс-пушка.
– Ты хоть раз стрелял из этой хрени?
– Обижаешь, тащ капитан! Мы её уже опробовали. Правда, до настоящего дела пока не доходило, но я уверен – пушка не подведёт.
– Шумил, – приказал капитан, – возьми нож и сопроводи товарища Краснова и его ассистента до тайника. Пусть они заберут свою чудо-хрень и принесут сюда. Далеко тайник отсюда? – спросил он Краснова.
– Нет. Примерно там, где вы нас впервые встретили.
– Отлично. Тогда, Шумил, – одна нога здесь, вторая тоже здесь. И это… поосторожнее там!
– Сделаем, товарищ капитан.
Боец поднялся.
– Ведите, товарищ Краснов.
Троица, включая Филиппа, удалилась. Ходили они долго, часа три. За это время я успел передумать массу всякого нехорошего. Даже пожалел, что вспомнил об оружии.
Обошлось. Они появились – нагруженные, но довольные.
Жрать всем хотелось ужасно. У меня от голодных спазмов уже желудок скрутило, но с едой тоже были проблемы. Как специально, в леске вокруг – ни ягод, ни грибов. Бойцы нашли немного съедобных корешков, но, пожевав их, я выплюнул эту дрянь. Так что привал прошёл под аккомпанемент бурчащих животов.
После небольшого отдыха, мы снялись с места и потопали дальше. Передвигались аккуратно, чтобы не привлекать лишнего внимания. Бродить по Зоне без снаряги – дело гиблое. Горький опыт сталкеров, побывавших в подобной ситуации, просто кричал об этом.
Я мобилизовал все свои внутренние ресурсы, в надежде, что они помогут обнаружить аномалии до того, как кто-то из нас в них вляпается. Вот только играть в следопытов получалось плохо. Хантеры словно растворились в воздухе, как сахар в кипятке.
Мы долго крутились на крохотном пятачке, пытаясь сообразить, как мог провалиться сквозь землю довольно большой отряд. И Редькин, и я, и Шумил чесали затылки, ничего не понимая.
Чудеса, блин, и только!
Поиски ни к чему не приводили. Либо среди хантеров был суперспец, натасканный на заметание следов, либо мутантам помогал неизвестный артефакт. Версий было много, но легче нам от этого не стало.
Лишь счастливый случай привёл нас к хантерам, и произошло это в тот миг, когда мы уже отчаялись и опустили руки.
Сначала послышались выстрелы. Кто-то грамотно отстреливал боеприпасы, и, судя по партитуре этого «оркестра», участие в этом концерте принимали не менее дюжины стволов.
Вряд ли поблизости мог находиться кто-то, кроме хантеров, и мы двинулись в обозначенном направлении, соблюдая все мыслимые меры предосторожности.
Они оказались не лишними. Мы едва успели залечь в траве, как где-то поблизости послышались голоса.
– Кажись, завалили, Череп.
– Уверен?
– Да! – возбуждённо сообщил его невидимый собеседник. – Сегодня весь день везёт. Настреляли на жарёху. Ещё и запасы сделать получится.
Я приподнял голову и увидел двух увлечённо беседующих хантеров, одним из которых был Череп. А чуть позже выяснилась и причина их радости. Хантеры наскочили на лосиху с выводком.
Нормальных животных в Зоне не осталось, и лоси не стали исключением. Они резко вымахали в размерах и походили теперь на бронтозавров. Мясо их считалось годным к употреблению, хотя слегка отдавало мускусом. Хантеры обступили огромную тушу животного, на фоне которой даже немаленькие лосята смотрелись как орешки возле яблока.
Я повернулся к капитану. Тот понимающе кивнул. Момент был удачный: если накрыть толпу забывших о всякой осторожности хантеров из гаусс-пушки, то можно брать их тёпленькими, и вовсе незачем ждать наступления темноты, когда они остановятся на ночлег.
Раньше стрелком из гаусс-пушки был Иван. Теперь нашего погибшего снайпера заменил Филипп. Я видел, как парень обращается с этим оружием, и был уверен, что с такой дистанции он точно не промахнётся. Но всё надо было сделать с одного выстрела. Перезарядка у орудия занимает четверть часа. Никто не дал бы нам столько времени, тем более – разъярённые мутанты.
