– Ещё?
Девочка кивает с полным ртом, не выпуская из рук остатки бургера. Он даёт ей пятисотрублёвку – лишний раз красоваться перед глазами сотрудника на кассе незачем, мало ли что. Будущая «актриса» бежит к прилавку, дожёвывая на ходу. Всего пять минут, и ещё один бургер исчез, растворился до крошки, как за себя кинули. Зато девчушка, похоже, сыта, глаза чуть-чуть прикрыла – «повело» с голодухи. Ну, славненько, можно действовать. Он чуть придвинулся, не забыв соблюсти дистанцию. Визг на всю ивановскую не в его интересах. Человек в костюме вновь улыбнулся – сладко и вежливо, вроде мультяшного кота. Он – её друг, он такая лапочка.
Правда, девочка это движение восприняла настороженно.
– Что тебе нужно? – буркнула она, отшатнувшись.
О. Наелась, и с ходу хамить. Господи Боже, да что творится с современным миром?
– У меня дочь умерла, – тяжело вздохнул человек. – Примерно вот твоего возраста.
Никакой дочери, разумеется, у него и в помине не было. Сейчас он расскажет, как та долго болела, но он её потерял, а ты, киска, очень на неё похожа, и…
– Хорош мне фуфло заливать, добрый дяденька, – спокойно и холодно ответила девчушка, прервав монолог. – Я знаю, что тебе нужно. Десять косарей за ночь, иначе не поеду. Я Инет читаю – такие штуки дорого стоят. Скидки не будет, мы не в магазине.
Он оторопел на пару секунд (а она явно наслаждалась его замешательством), но тут же пришёл в себя. Да, не девственница. Опытная, значит. Наверное, не всегда ворует, иногда и телом на жизнь зарабатывает. Это существенно упрощает дело, но стоить запись будет меньше – клиенты не дураки, всегда видят, когда на видео невинное создание с его страхами и воплями, а не прожжённая проблядь. Он прямо чувствовал. Впрочем, на безрыбье и рак рыба – как знать, когда следующая крошка попадётся на крючок. И говорит ведь как взрослая. Заколебали эти акселераты. Только бабло и бургеры в голове.
– Я дам двадцать штук, – спокойно произнёс он, оценив огонёк радости в глазах девочки. – Давай поедем, уже через пять минут «час пик» начинается.
…Как он ни старался, на дачу добрались ближе к вечеру – пробки в Москве, без преувеличения, кошмарные. Только когда девчонка проскользнула за ограду, с любопытством оглядываясь, человек в похоронном костюме перевёл дух: всё, теперь уже не вырвется, тут ори не ори, слышимость нулевая. Посадил юную хамку в гостиной за чай с конфетами, вышел позвонить – если и сопрёт чего, потом отберут. Витя и Вадим прибыли быстро, они всегда на подхвате: ещё бы, за такие деньги. Человек в костюме искренне полагал, что мужчинам вообще не следует платить за съёмки в порно (это пусть они за развлечение «отстёгивают»), но тут даёшь бабло не только за процесс, но и за молчание. Обоим актёрам по тридцать лет, чем занимаются в свободное время, не его дело – голливудской игры и номинаций на «Оскара» никто не ждёт. Витя и Вадим посмотрели на девочку через приоткрытую дверь – та горстями жрала конфеты, пялясь в телик, – хмыкнули и спустились в подвал: надевать маски, ставить камеру. Сначала они позабавятся с ней по очереди, а потом и оба вместе. Выждав полчаса, хозяин приблизился к девице. Уже не улыбался – как она заслуживает, так он с ней и будет обращаться.
– Хорошенького понемножку. Пойдём в спальню, там давно всё готово.
Она с явной неохотой оторвалась от телевизора.
– Чо, уже? Ну, давай… чем быстрее отработаю, тем лучше.
Они спустились по лестнице, еле освещённой тусклыми лампочками. Девочка не выказывала ни малейшего страха, хотя он бы на её месте задался вопросом, почему спальня находится в затхлом подвале. Она вдруг повернулась – так резко, что режиссёр отпрянул. Ему показалось, во тьме глаза подростка светятся, словно у кошки.
– Бабло где? – усмехнулась девочка. – А то знаю я вас… Скажешь, что обещал меньше.
Человек чертыхнулся, полез в карман, вытащил бумажник, отсчитал четыре красных купюры. Он начинал жалеть, что связался с этой малолетней проституткой. Обычный контингент – лучше, чище и дороже, а тут… докатился до шлюхи-профессионалки. Девочка взяла банкноты, поднесла к ближайшей лампочке, рассмотрела, скатала в трубочку и сунула в карман грязных джинсов. Ещё десять шагов, и вот она – заветная дверь. Он щёлкнул замком, быстро схватил девицу за шиворот, втолкнул внутрь – в сплошную тьму. Молниеносно вошёл за ней, не теряя ни секунды, запер засов и на ощупь включил свет. Готово. Пускай сколь угодно визжит и брыкается, многие это даже за деньги не любят. Вольют в рот водки – станет посговорчивей, хоть и обмякнет.
Девочка, впрочем, абсолютно не проявляла какого-либо испуга.
Она со скандинавским спокойствием глядела на Витю и Вадика – уже раздевшихся, в чёрных маскарадных масках как у «мистера Икс». Не сдержавшись, гостья прыснула и захихикала, показывая в сторону мужчин пальчиком:
– Ё-моё… вы себя в зеркало видели? Вот придурки… Блин, я просто умру сейчас…
Человек в костюме впервые в жизни начал терять терпение. Да что это такое-то! Девица не сбежала от родителей – они её сами выбросили. Он сделал пару шагов до камеры, закреплённой на треножнике, механически навёл фокус, включил софиты.
– Сама разденешься, или тебе помочь? – хмыкнул Витёк.
– Сама, – кивнула девочка.
Она легко выскользнула из грязной одежды, бросив обноски прямо на пол. Несколько устало, но в то же время профессионально – было ясно, что ей это не впервой. Встав перед камерой, гостья с вызовом глянула в объектив. Режиссёру стало не по себе.
– А что это у тебя на спине? – глухо спросил Вадик.
– Татуировка. Можешь посмотреть. Я не кусаюсь, котик.
Вадик от природы был любопытен. Ему не пришлось повторять дважды. Он приблизился и склонился. Между острых лопаток подростка, в самом центре, красными чернилами было набито качественное тату – огромная акулья пасть, усеянная острыми зубами. Вадик, конечно, не удержался, чтобы не прикоснуться к татуировке кончиком пальца.
В ТО ЖЕ МГНОВЕНИЕ ИЗОБРАЖЕНИЕ ОЖИЛО.
Витя тупо икнул, глядя, как челюсти сомкнулись на шее Вадика и чудовище с хрустом заглотило голову приятеля. Режиссёр, напрочь утратив вальяжность, шарахнулся от камеры – её залило фонтаном крови. Обезглавленное тело свалилось на пол, скребя доски ногами – словно мертвец пытался сбежать. Витёк подался назад, натолкнулся на кровать, подготовленную для съёмок, и упал, нелепо взмахнув руками. Девочка надвигалась – согнувшись, пятясь как рак, задом наперёд. Окровавленные челюсти на её спине, хрустя черепом Вадима, наполняли подвал жутким скрипом. Отступать было некуда. Витя раскрыл рот и дико, по-девчоночьи завизжал. Со стороны, наверное, крайне смешно, когда здоровый небритый мужик верещит, будто барышня, завидевшая мышь. Но ни человеку в костюме, ни жертве смеяться не хотелось.
Лязг клыков. Крик оборвался.
Человек бросился к двери. Он лихорадочно пытался открыть засов, но, как назло, тот заклинило. По полу расползалась лужа дымящейся крови. Режиссёра не особо интересовала природа происходящего. Он думал лишь об одном – КАК БЫ СКОРЕЕ ВЫБРАТЬСЯ. За спиной послышалось тяжёлое дыхание монстра. Господи. Слишком маленький подвал. По нему не побегаешь, как в фильмах ужасов. Как же…
