— Послушай меня, друг, — продолжил Окли уже гораздо мягче. — Что бы ты ни думал, какой бы якобы секретной информацией ты ни обзавелся — странной, смешной, в электронном или еще каком формате, — уничтожь ее прежде, чем она уничтожит тебя. В Уайтхолле каждый божий день рождаются и умирают десятки идиотских планов. Пожалуйста, ради своего же блага смирись с мыслью, что и этот план входит в их число.
Показалось Тоби или невозмутимый прежде голос Джайлза дрогнул? Но в окружавшем их гомоне пешеходов, грохоте проходивших по реке пароходов и шуме проезжающих машин разобрать это было сложно, Тоби и сам не мог понять, послышалось ему или нет.
* * *
Вернувшись домой, Тоби, сидя на кухне, вновь проиграл на своем допотопном магнитофоне кассету, одновременно запустив запись на компьютере. Файл появился на рабочем столе, после чего он переписал его еще и на флешку и постарался запрятать файл на компьютере как можно глубже, прекрасно понимая, что при желании любой специалист найдет его без всяких проблем. Избежать этого можно было бы, только раздолбав жесткий диск молотком на тысячу мелких кусочков и рассеяв их по всему свету. Отрезав клочок липкой ленты, очень удачно забытой каким-то приходившим слесарем, Тоби приклеил флешку к обороту старой пожелтевшей фотографии со свадьбы бабушки и дедушки по материнской линии, что висела в самом темном углу прихожей рядом с вешалкой, и понадеялся, что предки бережно сохранят его реликвию. Но как же избавиться от самой кассеты? Недостаточно было просто стереть запись. В итоге Тоби разрезал пленку на маленькие кусочки, поджег их в раковине, чуть не уничтожив при этом всю кухню, и смыл оставшийся пепел.
Через пять дней его перевели в Бейрут.
3
Сенсационное прибытие Кита и Сюзанны Пробин в удаленную деревушку Сейнт-Пиррен, что в Северном Корнуолле, сперва не вызвало особенного восторга. Погода стояла хмурая, и настроение местных жителей вполне ей соответствовало. В этот сырой февральский день в воздухе висел влажный туман, и шаги прохожих стучали в тишине, словно судейские молотки. Но вечером, перед самым открытием пабов, по деревне пронеслась тревожная весть: цыгане вернулись! Их дом на колесах, новый, судя по всему недавно украденный, с номерами центрального региона и занавесочками на окнах, приметил молодой Джон Треглоуэн, когда на отцовском тракторе ехал доить коров.
— Еду я, значит, — рассказывал он, — мимо парковки “Мэнора”, смотрю — а их прицеп тут как тут, прямо на том же месте стоит, где и в прошлый раз, рядом с сосновым лесочком.
Ну а всякие яркие лохмотья они на веревке не сушили, а, Джон?
— Не, в такую погоду даже цыгане вещички дома сушат.
А детей ты, Джон, там не видел?
— Нет, детишек не заметил, но они, скорее всего, прячутся, ждут, пока на горизонте все станет чисто.
А лошади, лошади-то были?
— Неа, — покачал головой Джон Треглоуэн, — пока никаких лошадей.
И они опять приехали одни?
— Да вы подождите до завтра, вот тогда-то их точно с полдюжины поналезет, спорим?
И вся деревня замерла в ожидании.
К следующему вечеру они по-прежнему ждали. Очевидцы докладывали о появлении у цыган собаки — но не какой-нибудь дворняги, а пухлого светлого лабрадора, которого выгуливал крупный мужчина в широкополой шляпе из прорезиненной материи и дризабоне
[14]до самых пят. Мужчина был так же похож на цыгана, как и его собака — на дворняжку. Именно поэтому Джон Треглоуэн и его два брата, которых то и дело подзуживали пойти да поговорить с пришельцами, так и не осмелились это сделать.
В общем-то, и к лучшему: на следующее утро дом на колесах с занавесками, номерами центрального региона и палевым лабрадором подкатил к зданию, где располагались почта и магазин, и оттуда вышла парочка премилейших пенсионеров. Как утверждала почтальонша, иностранцев. Впрочем, для нее таковыми были все, кто жил к востоку от реки Темер. Описывая посетителей позднее, она использовала слово “джентри”, но дальше этого не пошла, и было видно, что иностранцы приятно ее удивили.
Но все же этого было недостаточно, верно?
Совсем недостаточно.
Потому что непонятно, а с какой стати чей бы то ни было прицеп припарковался возле поместья. Кто им дал на это разрешение? Тупоголовые чинуши из Бодмина? Или, чего хуже, алчные адвокатишки из Лондона? Может, эти иностранцы вообще платят за парковку арендную плату? Как тогда быть? Ведь это значит, что в деревне открыли очередной кемпинг, а у нас их и так уже два, да и то полупустых даже в самый разгар сезона.
Можно, конечно, спросить самих псевдоцыган, но это было бы совершенно неприлично.
И загадка так бы и осталась нерешенной, если бы в один прекрасный день в гараж Бена Пейнтера, который занимался мелким ремонтом всего на свете, не заявился иностранец — бодрый, высокий, весь какой-то угловатый мужчина за шестьдесят.
— Доброго вам дня, сэр, — приветствовал он. — Вы, случайно, не Бен? — спросил он, перегнувшись через прилавок и глядя сверху вниз: Бену было уже восемьдесят лет, и даже в юности в нем не было больше пяти футов росту.
— Бен, — подтвердил тот.
— Ну а я Кит, — представился мужчина. — Бен, мне бы пару больших кусачек, таких, чтобы перекусили примерно вот такой толщины железный прут. — И Кит свел вместе указательный и большой пальцы.
— Вас что, в тюрьму хотят посадить? — заинтересовался Бен.
— Нет, Бен, пока еще не хотят, — хохотнул Кит, — но спасибо, что спросили. — Нет, это для огромного висячего замка на двери конюшни. Чудовищная хреновина, вся проржавевшая насквозь, а ключа-то и нет. То есть на ключнице даже место под ключ отведено, но самого-то его там и нет! Эх, поверьте моим словам, Бен, на свете нет ничего ужаснее вида пустого крючка, на котором должен был висеть ключ! — в сердцах добавил расстроившийся Кит.
— Вы имеете в виду дверь конюшни, что стоит на территории поместья? — подумав, уточнил Бен.
— Ага, ее, родную, — подтвердил Кит.
— Там, наверное, полно пустых бутылок, — предположил Бен. — Уж выпить наш хозяин был не дурак.
— Наверняка. Очень надеюсь, что я уже в самом ближайшем будущем смогу избавиться от этих стекляшек.
— Вы знаете, стеклотару-то принимать перестали, — обдумав и эту мысль, возразил Бен. — Нельзя, значится, сдавать бутылки.
— Мда, и впрямь нельзя. Именно поэтому я соберу их и выкину в специальный контейнер для бутылок, — терпеливо объяснил Кит.
