Джеб крайне серьезно обдумал ее вопрос и ответил:
— Сказать по правде, крестили меня вовсе не Джебом, — признался он, отрывая наконец взгляд от Кита и все с той же пристальностью обращая его на Сюзанну. И добавил словоохотливо — так, что задел Кита за живое:
— Но первое мое имя оказалось таким вычурным и длинным, что я решил немножечко его урезать. Провести, так сказать, жизненно необходимую операцию.
Но Сюзанна решила не ограничиваться одним вопросом.
— Но где же вы раздобыли такую чудесную кожу, Джеб? Просто чудо, какая кожа!
К этому моменту у Кита включился дипломатический автопилот, и он тоже изобразил живой интерес:
— Да-да, Джеб, расскажите, откуда у вас такие запасы отличной кожи?
Долю секунды Джеб колебался, не зная, кому из них отвечать, но наконец выбрал Сюзанну.
— Видите ли, мадам, тут у меня настоящая кожа русского оленя, — с невыносимой для Кита почтительностью обратился он к Сюзанне и, сняв шкуру со стены, положил ее на колени и любовно похлопал. — Люди, у которых я ее купил, утверждали, что нашли ее на борту датской бригантины, которая разбилась у берегов Плимута в 1786 году. Бригантина шла из Петербурга в Геную, а в Плимуте оказалась, пытаясь спастись от шторма, что бушевал на юго-западе. Ну, мы-то в этих краях такие штормы видали не раз и не два, правда? — И Джеб еще раз погладил шкуру загорелой маленькой ладонью. — Впрочем, коже шторм ничуть не повредил. Пара сотен лет в морской воде только сделала ее лучше, — ласково добавил он, и можно было подумать, что он обращается к шкуре оленя у себя на коленях. — Да и всякие вещества, на которые разложилась упаковка, тоже во вред не пошли.
Кит понимал: хоть Джеб и рассказывает эту поучительную историю Сюзанне, на самом деле он обращается к нему. Он решил поизмываться над Китом, посмеяться над его ужасом, смущением и страхом, которые охватывали его все сильнее, но ради чего? Это еще предстояло выяснить.
— И что же, вы этим зарабатываете на жизнь? — напирала Сюзанна. — Полный рабочий день занимаетесь кожей? — категоричным и одновременно усталым голосом допытывалась она. — Это ведь у вас не хобби, не подработка или халтура, верно? Полноценная работа. Ваша жизнь. Это так?
Джеб нахмурился, обдумывая столь серьезные вопросы. Взгляд маленьких карих глазок вновь обратился к Киту за помощью — потоптался на нем, а потом с явным неудовольствием его покинул. Наконец Джеб вздохнул и покачал головой, словно сам сомневался в собственных словах:
— Полагаю, альтернативы есть и у меня, если вдуматься, — признался он. — Например, боевые искусства. Сейчас они любому пригодятся, верно? Самозащита и всякое такое, — добавил он после очередного долгого взгляда на Кита. — Провожать богатых детишек по утрам в школу, вечером забирать их обратно. За это неплохо платят, как говорят. Но вот кожа… — Он в очередной раз нежно погладил шкуру. — Я всегда ценил высококачественную кожу, совсем как мой отец. Хорошая кожа ни с чем не сравнится. Но в этом ли вся моя жизнь, как вы выразились? — Он одарил Кита еще одним тяжелым взглядом. — Не знаю. В конце концов, что такое жизнь? Только то, с чем ты остаешься под конец.
* * *
Вдруг разговор, протекавший доселе вяло и как-то заторможенно, немыслимо ускорился. Они семимильными шагами двигались к пропасти. Глаза Сюзанны ярко блеснули. Это значило, что она всерьез встревожена. Щеки покрылись красными пятнами. Она исступленно принялась перебирать мужские кошельки — под тем предлогом, что у Кита скоро день рождения. Скоро — это в октябре. Но когда Кит напомнил об этом Сюзанне, та слишком громко рассмеялась и заверила его: если она решит купить тут кошелек, то Кит его до своего дня рождения не найдет, потому что Сюзанна спрячет кошелек в нижнем ящике своего стола.
— Джеб, а швы — это вручную делалось или швейной машинкой? — выпалила вдруг Сюзанна, совершенно забыв и про день рождения Кита, и про кошельки. Теперь она схватила большую сумку, которую уже рассматривала раньше.
— Вручную, мэм.
— Ну а цена, шестьдесят фунтов, окончательная или не очень? Все-таки это ужасно много.
Джеб повернулся к Киту:
— Боюсь, больше мне не скинуть, Пол, — сказал он. — Некоторым из нас живется не очень сладко — без индексированной пенсии и прочих надбавок.
Киту показалось или в глазах Джеба и впрямь мелькнула искренняя ненависть? Или это была злоба? Отчаяние? И что тогда читается в его глазах? Непонимание? Или беззвучная просьба не называть его Полом в присутствии Сюзанны?
Что услышала и чего не услышала Сюзанна, было неизвестно, но она, похоже, приняла решение.
— Хорошо, я ее возьму, — объявила она. — Она мне пригодится, буду с ней ездить по магазинам в Бодмин. Как считаешь, Кит? Она такая вместительная, и карманов достаточно. Смотри, даже маленькое отделение для кредитных карточек есть. Да и шестьдесят фунтов — не Бог весть какая сумма. Согласен, Кит? Ну что я спрашиваю, конечно, согласен!
Выпалив все это, она совершила поступок столь неуместный и странный, что оба мужчины мигом забыли, о чем думали минутой ранее. Она водрузила свою старую, тоже вполне вместительную и удобную сумку на прилавок, чтобы было сподручнее искать в ней деньги, и, сняв цилиндр с головы, всучила его Джебу. Кита такой интимный жест возмутил — по его мнению, она с тем же успехом могла расстегнуть перед Джебом блузку.
— Подожди, дай я заплачу! — с горячностью, удивившей и его самого, и Сюзанну, запротестовал Кит. Он повернулся к Джебу, по-прежнему невозмутимому. — Наличные, надо понимать? Вы ведь принимаете только их? — укоризненным тоном спросил он. — Никаких чеков, карточек и прочих вспомогательных средств?
Вспомогательных средств? О Господи, что он несет?! Кит вытащил онемевшими от волнения пальцами три двадцатифунтовые бумажки и бросил их на прилавок.
— Вот, дорогая, это мой тебе подарок. На Пасху. Всего-то на неделю опоздал. Убери старую сумку в новую. Ну разумеется, она влезет, и не сомневайся. Дай я сам, — он довольно грубо запихал одну сумку в другую. — Спасибо, Джеб. Было страшно интересно с вами познакомиться. Очень здорово, что вы к нам заглянули. Надеюсь, приедете и в следующем году.
Почему этот черт не забирает деньги? Почему не улыбается, не благодарит, не делает все то, что делают обычные, нормальные люди, когда им платят? Вместо этого сидит и тыкает банкноты худым указательным пальцем, словно думает, будто они фальшивые или заработаны нечестным трудом. Да и вообще понять, что он там себе думает, опять скрывшись за широкими полами шляпы, невозможно. И почему Сюзанна, которую к этому моменту уже бьет нешуточная лихорадка, стоит и с идиотской улыбкой смотрит на Джеба, вместо того чтобы обратить внимание на мужа, который дергает ее за рукав?
— Значит, вот какая у тебя фамилия. Пол, да? — с мягким уэльским выговором спросил Джеб. — Пробин. Они так тебя объявили по громкоговорителю, сказали, ты распорядитель праздника. Я прав?
— Да. Полная заслуга моей дорогой жены, это она все устроила, — добавил Кит и потянулся за цилиндром. Джеб крепко сжимал цилиндр в руке.
