— Я ведь из проклятой полиции уволилась ради Джеба — когда мы узнали, что у нас будет ребенок. Потеряла хорошую зарплату, не получила повышение, которое уже было на носу. Мы с Джебом оба были из хреновых семей. У него папаша — бессмысленный пьянчуга, мамаши не было. Я своего отца никогда в глаза не видала, так же, кстати, как и моя мать. Но мы с Джебом собирались все исправить. Хотели во что бы то ни стало жить нормальной жизнью хороших, порядочных людей. Я окончила курсы преподавания физкультуры — искала такую работу, чтобы почаще бывать дома с Дэнни.
— Лучше учительницы наша школа еще не знала, верно, Бриджит? — поддакнул Гарри. — Дети ее просто обожают, а Дэнни гордится так, что даже слов нет. Мы все ею гордимся.
— А что вы преподаете? — спросил Тоби у него.
— Арифметику, вплоть до шестого класса. Разумеется, когда ученики есть. Да, Бриджит? — Он передал чашку чая и ей.
— А этот ваш Пол из Корнуолла — он кто, какой-нибудь психиатр? — строго спросила Бриджит.
— Нет. Боюсь, не психиатр.
— А вы сами, точно, не журналист? Уверены?
— Абсолютно уверен, что я не журналист, — улыбнулся Тоби.
— Тогда вы уж извините за назойливость, мистер Белл, и ответьте мне на один вопрос: если вы не из газеты, а ваш друг не мозгоправ моего мужа, то кто вы такой, черт бы вас побрал?
— Бриджит, — укоризненно сказал Гарри.
— Я приехал сюда как частное лицо, — ответил Тоби.
— Ну а кто вы тогда, как нечастное лицо, позвольте мне узнать?
— Я — сотрудник министерства иностранных дел.
Но ожидаемого Тоби взрыва эмоций это заявление не вызвало. Бриджит лишь окинула его скептическим взором.
— А этот ваш Пол? Он тоже, случайно, не из министерства? — не сводя с него взгляда ярко-зеленых широко расставленных глаз, продолжала допрос Бриджит.
— Пол уже на пенсии.
— А Пол не был знаком с Джебом года три назад? Могло быть такое?
— Да, могло.
— По работе, наверное?
— Да.
— А что обсуждали бы на своей встрече Джеб и Пол, если бы Джеб не вынес себе накануне мозги? Что-то, связанное с их профессиональной деятельностью? События трехлетней давности, например?
— Да, вы правы, — спокойно ответил Тоби. — Между ними существовала связь. Они не очень хорошо друг друга знали, но вполне могли бы подружиться.
Все так же, не отрывая от Тоби взгляда, Бриджит произнесла:
— Гарри, я что-то переживаю за Дэнни. Будь добр, загляни к Дженни и убедись, что он еще не свалился с этого чертового велосипеда. Он у него всего день как появился.
* * *
Тоби с Бриджит остались одни. Они не спешили говорить и посматривали друг на друга настороженно, но понимающе.
— Так что, мне позвонить в министерство в Лондоне? Проверить, за того ли вы себя выдаете? — судя по голосу, Бриджит самую малость расслабилась.
— Не думаю, что Джеб одобрил бы это.
— А ваш друг Пол? Как бы он к этому отнесся? Одобрил бы?
— Нет.
— А вы?
— Я бы тогда лишился работы.
— Вернемся к их встрече в среду. Что они собирались обсуждать? Случайно, не подробности операции “Дикая природа”?
— Что? Вам об этом Джеб рассказал?
— Об операции? Вы шутите. Из него и раскаленными щипцами ничего не вытянуть было. От этого дела несло за десять миль, но он ничего не мог поделать — работа есть работа.
— В каком смысле несло?
— Джеб ненавидел наемников. Говорил, что они мать родную продадут и не задумаются. Считают себя героями, а на самом деле — обычные психопаты. “Я, Бриджит, воюю за свою страну, а не за гребаные международные корпорации с их оффшорными счетами”. Только он не говорил “гребаные”. Это я уж от себя добавила. Джеб был верующим. Не ругался, почти не пил. А я? Я и сама не знаю, кто я. Наверное, протестантка. Других у нас в проклятых королевских констеблях Ольстера не держали.
— Джеба в операции “Дикая природа” раздражало именно присутствие наемников? Конкретно в этой операции?
— Наемники его просто бесили, всегда и везде. Раздражали. “Очередное задание придется выполнять на пару с наемниками, Бриджит, — говорил он мне. — Иногда я начинаю задумываться, кто же в наши дни развязывает войны”.
— А больше его в этой операции ничто не смущало?
— Нет. Дерьмоватое дельце, конечно, но и не такое бывало.
— А потом? После операции, когда он вернулся домой?
Бриджит прикрыла веки, а когда открыла глаза вновь, на Тоби смотрела уже совсем другая женщина — печальная, напуганная.
— Он вернулся сам не свой. Белый, как привидение. Руки все время дрожали, даже вилку с ножом удержать не мог. Все показывал мне письмо от его любимого начальства: “Спасибо, всего хорошего, не забудьте, что вы подписали обязательство о неразглашении государственной тайны”. Я-то думала, его уже ничем не удивить, не шокировать. Как и меня. Мы же в Северной Ирландии оба служили. Ну, знаете, кровь и осколки костей от простреленных коленок на улицах городов, теракты, ожерельные казни
[18]. — Бриджит глубоко вздохнула, собираясь с духом. — А потом он не выдержал. Чаша терпения переполнилась. Он встретил “свою” жертву, и все эти взрывы на рынках, все подорванные школьные автобусы с детишками, все это сошлось воедино. А может, он просто увидел подохшего от голода пса или до крови порезал себе мизинец. Черт его знает. Что бы там ни случилось, эта операция стала соломинкой, переломившей верблюду хребет. Он сломался. Не мог смотреть нам в глаза — ненавидел нас, самых близких ему людей на свете, за то, что мы целы и невредимы, а другие — умерли.
Бриджит умолкла, яростным невидящим взором уставившись в никуда.
— Он нас избегал, мать его! — выпалила вдруг она и тут же поднесла ладонь ко рту. — На Рождество мы накрыли стол, — объяснила она. — Ждали его — я, Дэнни, Гарри. Сидели и смотрели на пустой стул. И на день рождения Дэнни то же самое было. Посреди ночи на крылечко подбросил подарок — представляете? Как будто мы заразные, как будто к нам и на шаг приблизиться нельзя. Словно у нас проказа. Это же его дом был, родной дом! Неужели мы недостаточно сильно его любили?
— Я уверен, что это не так, — тихо сказал Тоби.
— Да откуда вам-то знать? — вскинулась Бриджит и, нервно закусив кулак, погрузилась в воспоминания.
— А его поделки из кожи? — осторожно поинтересовался Тоби. — Где он этому научился?
