Последняя фраза показалась Киту чересчур резкой, но переписывать ее не было времени — он рисковал не успеть на поезд в восемь сорок две.
Поднявшись по лестнице, он положил записку перед дверью спальни и придавил ее долотом, которое достал из выцветшей сумки с инструментами.
В библиотеке он нашел неиспользованный с прошлой командировки конверт формата А4 со штампом “На службе Ее Величества”, вложил в него черновик и щедро обмотал скотчем. То же самое он проделал с письмом молодому Беллу на прошлой неделе.
Уже проезжая через открытые всем ветрам пустоши Бодмина, он почувствовал необыкновенный прилив сил. С его плеч словно камень свалился. Правда, оказавшись на платформе среди незнакомых лиц, он вдруг ощутил почти непреодолимое желание броситься обратно домой, пока еще не слишком поздно, забрать записку и сказать Уолтеру, Анне и миссис Марлоу, что все в порядке, он никуда не уезжает. Но с прибытием экспресса до Паддингтона паника прошла, и вскоре он уже сидел в поезде и наслаждался полноценным английским завтраком. Вот только вместо кофе пришлось взять чай — Сюзанна переживала за его сердце.
* * *
В то время, когда Кит ехал в Лондон, Тоби Белл сидел за столом в новом кабинете и занимался проблемами последнего ливийского кризиса. Его поясницу сковывала адская боль — последствия ночевки на чудовищном диване Эмили. Сегодня Тоби решил придерживаться строгой диеты, состоявшей из обезболивающего, минералки и обрывочных воспоминаний о последних часах, проведенных вместе с Эмили в ее квартире.
Сперва, отдав ему одеяло и подушку, она удалилась в спальню. Но вскоре пришла обратно, все еще одетая. Тоби тоже лежал без сна, мучаясь на неудобном диване.
Усевшись подальше, Эмили попросила Тоби еще раз поподробнее описать его поездку в Уэльс. Тоби с радостью — пожалуй, даже излишней, — повиновался. Эмили жаждала кровавых подробностей — и Тоби их ей предоставил. Рассказал о потеках то ли крови, то ли сурика, которые оказались там, где их быть не должно было; и о Гарри, который все прикидывает, как бы побольше выручить за грузовик Джеба; и о любви Бриджит к крепкому словцу; и о последнем фривольном звонке Джеба, который имел место сразу после их встречи с Китом в клубе и в котором он просил бросить Гарри и вернуться к нему.
Эмили внимательно слушала, тараща большие карие глаза, взгляд которых ближе к рассвету стал совсем уж неподвижным.
Затем Тоби рассказал ей о ссоре Джеба с Коротышкой из-за снимков и как Джеб потом их спрятал, а Бриджит нашла и разрешила Тоби сфотографировать на телефон.
По просьбе Эмили он показал ей эти снимки. Ее лицо вновь застыло, как тогда, в больнице.
— Как ты думаешь, почему Бриджит тебе их показала? — спросила Эмили.
Тоби предположил, что в первую очередь от отчаяния. Ну и потому, что он показался ей вполне благонадежным. Правда, Эмили такое объяснение не устроило.
Потом она потребовала рассказать, как ему удалось добыть имя и адрес Джеба. Тоби поведал ей о Чарли, не называя его по имени — просто сказал, что ему оказали услугу старые друзья, дочери которых он когда-то помог.
— И оказалось, что она и впрямь на редкость талантливая виолончелистка, — вдруг добавил он.
Следующий вопрос Эмили потряс его своей неожиданностью и необоснованностью:
— Ты с ней спал?
— Господи, нет, конечно! Что за бред? — искренне ужаснувшись, воскликнул он. — С чего ты вообще это взяла?
— Мама сказала, что у тебя было полно любовниц. Она узнавала у своих знакомых, жен служащих министерства.
— Твоя мать? — возмутился Тоби. — Интересно! А что, интересно, жены говорят о тебе?
Тут они оба рассмеялись, хоть и несколько натужно. Неловкий момент миновал.
Потом Эмили захотела узнать, кто же, по его мнению, убил Джеба, впервые высказав вслух мысль о том, что это было убийство. И Тоби довольно невнятно принялся обвинять представителей “глубинного государства”, из-за чего пришлось подробнее рассказать и о вечно растущем круге неправительственных осведомителей из банковской, промышленной и торговой сфер, до которых доходили сведения, не предназначавшиеся для широких масс Уайтхолла и Вестминстера.
Во время этого весьма утомительного для Тоби монолога он услышал, как часы бьют шесть. Он уже сидел, а не лежал, на диване, и Эмили оказалась совсем рядом. Перед ними стоял столик с двумя “одноразовыми” телефонами.
Следующий вопрос Эмили задала строго, тоном типичной директрисы:
— И чего ты собираешься добиться от Коротышки, когда с ним встретишься? — спросила она и застыла в ожидании ответа, которого у Тоби не было. Он побоялся напугать Эмили и так и не сказал ей, что встречается с ним под видом журналиста — и в истинном свете покажет себя лишь потом.
— Ну, посмотрю, как он себя поведет, — беспечно ответил он. — Если он и впрямь так убивается по Джебу, как утверждает, то, может, захочет встать на его место и дать показания вместо него?
— А если не захочет?
— Ну, тогда мы пожмем друг другу руки и разойдемся.
— Вряд ли он это так просто спустит, — скептически отозвалась Эмили. — Во всяком случае, судя по тому, что ты о нем рассказывал.
После этого их беседа как-то иссякла. Эмили опустила глаза и, задумавшись, прижала к подбородку тонкие пальцы. Тоби решил, что она думает о предстоящем звонке миссис Марлоу и разговоре с отцом.
Но когда она отняла от лица ладонь, то потянулась не к черному мобильнику, как подумал Тоби, а почему-то к его руке. Она обхватила его ладонь обеими руками, словно собиралась измерить пульс, но не совсем так. А потом, не сказав ни слова, осторожно вернула его руку обратно.
— Собственно, это совершенно неважно, — как-то нетерпеливо пробормотала она — то ли себе, то ли Тоби.
Может, она хотела, чтобы он ее утешил, но постеснялась попросить?
Или хочет дать ему понять, что как мужчина он ее не интересует?
Или, может, ей на миг показалось, будто рядом с ней сидит не Тоби, а ее нынешний или прошлый возлюбленный? Сейчас Тоби, усердно работавшему за столом в своем новом кабинете, этот вариант казался наиболее вероятным. Вдруг из кармана пиджака донеслось сиплое жужжание — на серебристый “одноразовый” мобильник пришло сообщение.
Пиджак в этот момент был не на Тоби — он повесил его на спинку стула. Так что Тоби, развернувшись, принялся энергично шарить по карманам пиджака — куда энергичнее, чем стал бы делать, если бы знал, что в этот момент на него смотрит Хиллари, его незаменимая помощница, которая пришла к нему за советом. Уже обнаружив ее присутствие, Тоби все-таки продолжил свои поиски и наконец выудил телефон. Он улыбнулся помощнице, как бы прося прощения за проволочку, и, найдя папку с сообщениями на непривычном телефоне, все с той же улыбкой прочел смс: “Папа написал маме безумное письмо и едет на поезде в Лондон”.
* * *
