Таким образом, урок, извлеченный из палеоантропологической летописи, в сочетании с последними открытиями в области генетики, подтверждает, что мы – эволюционировавшие млекопитающие, конечно, гордые и состоявшиеся, но все же млекопитающие, которые возникли под влиянием тех же процессов, которые преобразили каждую форму жизни за последние несколько миллиардов лет. Как и все прочие виды, мы не конечный продукт эволюции, но незавершенная работа, хотя, возможно, наш генетический прогресс движется медленно. И, хотя мы проделали большой путь от предков-обезьян, отпечатки нашего наследия все равно выдают нас. Гилберт и Салливан пошутили, что мы всего лишь голые обезьяны; Дарвин высказался не так юмористически и гораздо лиричнее, но и гораздо правдивее:
Я старался по мере сил привести все доказательства моей теории, и, сколько мне кажется, мы должны признать, что человек со всеми его благородными качествами, с состраданием, которое он чувствует к самым обездоленным, с доброжелательностью, которую простирает он не только на себе подобных, но и на ничтожнейшее из живых существ, с его божественным умом, который постиг движение и устройство Солнечной системы, словом, со всеми способностями, все-таки носит в своем физическом строении неизгладимую печать низкого происхождения
[55].
Глава 9
Эволюция возвращается
После сна длиной в сотни миллионов веков мы наконец открыли глаза на шикарной планете, сверкающей цветами, богатой жизнью. В течение нескольких десятилетий мы должны будем закрыть глаза снова. Это ли не благородный, просвещенный путь – посвятить наше короткое время под солнцем работе над пониманием Вселенной и того, как мы в ней оказались? Вот как я отвечаю, когда меня спрашивают, зачем я утруждаюсь вставать по утрам с постели
[56].
Ричард Докинз
Несколько лет назад группа предпринимателей из богатого чикагского пригорода пригласила меня выступить на тему «эволюция против теории разумного замысла». К чести хозяев следует сказать, что они выказали достаточно интеллектуальной любознательности и потому захотели узнать больше о предполагаемом «споре». В своем выступлении я развернул перед слушателями все доказательства эволюции и затем объяснил, почему теория разумного замысла – это скорее религиозное истолкование жизни, чем научное. После лекции ко мне подошел один из слушателей и сказал: «Ваше доказательство эволюции очень убедительно, но я все равно в него так и не верю».
В этих словах заключается вся суть повсеместно распространенного и глубинного двойственного отношения, которое многие люди питают к эволюционной биологии. Доказательство эволюции убедительно, но их оно не убеждает. Как такое возможно? Другие научные области заразой таких проблем не затронуты. Мы ведь не сомневаемся в существовании электронов или черных дыр, хотя эти феномены от нашей повседневной жизни отстоят гораздо дальше, чем эволюция. В конце концов, окаменелости можно посмотреть в любом естественно- научном музее, и везде постоянно пишут о том, как бактерии и вирусы вырабатывают резистентность к лекарствам. Так в чем же проблема с эволюцией?
Недостаток доказательств уж точно не проблема – их более чем достаточно. Поскольку вы уже дочитали до этой главы, то успели убедиться, что эволюция нечто гораздо большее, чем научная теория: это научный факт. Мы рассмотрели доказательства из разных областей: палеонтологии, биогеографии, эмбриологии, рудиментарных структур, неоптимальной конструкции и т. д., и все они, вне всякого сомнения, доказывали, что организмы эволюционировали. И это не какие-то скромные «микроэволюционные» изменения: мы видели, как формируются новые биологические виды – как в реальном времени, так и в палеонтологической летописи и обнаружили переходные формы между крупными группами, такими как киты и наземные животные. Мы наблюдали естественный отбор в действии, и у нас есть все основания думать, что он умеет создавать сложные организмы и признаки.
Мы также убедились, что эволюционная биология выдвигает прогнозы, которые можно проверить, хотя, разумеется, она не прогнозирует путь развития того или иного вида, поскольку это зависит от мириадов зыбких факторов: например, от того, какие именно мутации возникнут и как может измениться окружающая среда. Но мы можем предсказать, где будут обнаружены ископаемые (приведем в пример предсказание Дарвина о том, что предки человека будут обнаружены в Африке), нам по силам предсказать, когда появились общие предки (например, вспомним находку рыбонога, ископаемого тиктаалика, в скальной породе возрастом 370 млн лет – см. главу 2), и еще до обнаружения этих предков мы уже можем прогнозировать, каков окажется их облик (один из примеров – примечательное недостающее звено между муравьями и осами, также см. главу 2). Ученые предсказали, что ископаемые останки сумчатых животных будут обнаружены в Антарктиде, и так оно и вышло. Нам также по силам предсказать, что если будет обнаружен вид животных, у которого самцы имеют яркий окрас, а самки нет, то у этого вида половое поведение будет полигинным.
Ежедневно копилка научной литературы пополняется сотнями наблюдений и экспериментов. Многие из них никак не связаны с эволюцией – это наблюдения, касающиеся нюансов физиологии, биохимии, развития и т. д., – но многие связаны. И каждый факт, имеющий отношение к эволюции, служит доказательством в ее пользу. Каждое обнаруженное ископаемое, каждая секвенированная молекула ДНК, каждая система органов, которую мы препарируем, подтверждают идею, что виды произошли от общих предков. Несмотря на то что якобы возможны бесчисленные наблюдения, которые могли бы доказать, что эволюции не было, у нас нет ни одного. Мы не обнаруживаем млекопитающих в докембрийских породах, человека в тех же слоях, что и динозавров, или какие-то иные ископаемые, которые бы нарушали эволюционный порядок. Эволюционное родство видов, изначально установленное по палеонтологической летописи, подтверждено секвенированием ДНК. И, как и прогнозирует естественный отбор, не обнаружено ни одного вида, наделенного адаптациями, которые идут на пользу только другому виду. Кроме того, мы обнаруживаем молчащие гены и рудиментарные органы, необъяснимые в свете идеи разумного замысла. Несмотря на миллионы шансов ошибиться, эволюционисты всегда оказываются правы. Насколько это возможно, мы приблизились к научной истине.
Когда мы утверждаем «эволюция существует», мы подразумеваем то, что основные положения дарвинизма получили подтверждение. Организмы эволюционировали, причем постепенно, эволюционные ветви разделились на различные виды, происходящие от общих предков, а естественный отбор – основной двигатель адаптации. Ни один серьезный биолог не опровергает эти утверждения. Однако это не означает, что дарвинизм в научном смысле исчерпал себя и в нем не осталось загадок. Это далеко не так. Эволюционная биология бурлит спорами и вопросами. Как именно работает половой отбор? Выбирают ли самки самцов с хорошими генами? Насколько велика роль генетического дрейфа (в противоположность естественному или половому отбору) в эволюционных изменениях нуклеотидного состава ДНК или признаков организмов? Какие из ископаемых гоминин являются прямыми родственниками Homo sapiens? Что вызвало кембрийский эволюционный взрыв, в ходе которого множество новых форм животных появилось всего лишь за миллион лет?
