В тот же период я выяснил, почему мои павианы так много спят днем. Оказалось — из-за Вениамина. Он не давал никому спать по ночам. Когда павианы теряются, они издают двусложный клич «уа-хуу», по смыслу «а где все?». Такой клич Вениамин издал в 1978 году в тот день, когда мы с ним вместе отбились от стада. Теперь, когда я периодически ночевал в палатке под деревьями, на которых спали павианы, выяснилось, что огромное количество ночей, мирных и спокойных, вдруг прерывалось криками Вениамина, вопившего эти свои «уа-хуу» во все горло: «Уа-хуу!.. Уа-хуу!.. Уа-хуу! Уа-хуу! Уа-хуу!» Через некоторое время Даниил с соседнего дерева мог буркнуть сердитое полусонное «уа-хуу», вслед за ним откликались Иисус Навин, Вирсавия и прочие, пока это безумное уахуканье не охватывало все стадо — и так целых полчаса посреди ночи. Я предположил тогда, что Вениамину могли сниться дурные сны и, когда он в испуге просыпался, ему хотелось удостовериться, все ли на месте.
Именно в начале 1980-х годов в полную силу вошел Навуходоносор. Подлый, тупой, без единого проблеска хоть каких-нибудь талантов. Один глаз нормальный, а вместо второго — нехорошо гноящаяся глазница. Жесткое лицо, дурная осанка. За годы жизни в стаде он ни с кем не подружился, зато налетал на всех подряд. Дураком он не был: не угрожал самцам более высокого ранга, не нарывался, не претендовал на иерархию. Однако зрелому самцу всегда есть где явить свою силу, и Навуходоносор таких случаев не упускал.
Особенно ему удавался киднеппинг. Этот тип поведения в числе прочих порождает бесконечные дебаты среди приматологов: что он означает и насколько по отношению к нему правомерен человеческий термин. Самец видит, что его сейчас побьют. Высокоранговый противник приближается, потенциальная жертва вдруг в панике отнимает испуганного, отбивающегося детеныша у матери и крепко держит на виду. И чудесным образом избегает драки, противник его не бьет. Старое идеалистическое объяснение заключалось в том, что младенцы так умилительны и беззащитны и такое отношение к ним настолько всеобщее и естественное, что детеныш на руках подавляет агрессию. Кто тебя ударит, если у тебя в руках ребенок? Любой ребенок, испытавший на себе жестокое обращение, подтвердит вам: идея, будто присутствие детей автоматически подавляет агрессию, — полная чушь. Тщательные полевые исследования тоже показали, что это нонсенс: при определенных обстоятельствах самцы систематически убивают младенцев. Так что от объяснения «дети делают взрослых добрее» можно отказаться. Чуть позже социобиологи выдвинули более изощренный макиавеллиевский расклад. Альфа-самец собирается тебя побить. Ты хватаешь не любого детеныша, а того, которого противник считает своим отпрыском. «Напади на меня — и твой детеныш поплатится». Киднеппинг, захват заложников. Довольно изобретательно. Идея дала повод для всякого рода предположений. Схваченный детеныш с максимальной вероятностью должен быть отпрыском атакующего самца. Против грозного самца высокого ранга, только недавно пришедшего в стадо, киднеппинг применять невозможно: пришлый самец пробыл в стаде слишком мало и не мог никого зачать (или считать, что зачал). И невооруженным глазом видно, что вся ситуация зависит в числе прочего от способности участников помнить, кто, когда и с кем спаривался, от того, сколько у вашего вида длится беременность, и так далее. Не рекомендуется начинающим видам с малым объемом мозга. Факты эту социобиологическую модель подтверждают лишь отчасти. Гипотеза дорабатывалась: в одних случаях — это макиавеллиевский киднеппинг, в других — самец хватает детеныша для собственного успокоения в пугающей обстановке, в третьем — это попытка спасти детеныша в опасной ситуации.
Споры не стихают, спасая приматологов от безработицы. Какие бы причины ни руководили Навуходоносором, киднеппер он был закоренелый. Стоило высокоранговому самцу появиться поблизости — Навуходоносор мгновенно срывался с места и начинал гонять и избивать подвернувшуюся под руку самку, пока не вырывал детеныша у визжащей матери. Однако можете быть уверены: он никогда не проворачивал такого с детенышем высокоранговой Деворы. Зато презренная Мариам — совсем другое дело, уж ее-то дочь вырвать у визжащей матери он всегда умел. Однажды случилось неминуемое: вырывая дочь, Навуходоносор сломал ей руку. Против него поднялось все стадо, его окружили и принялись гонять по полю, преподав ему урок, который он, впрочем, вряд ли запомнил. Однако вред уже был причинен, дочь Мариам на всю жизнь осталась калекой.
Глядя в прошлое, могу сказать, что самым непростительным для меня деянием Навудохоносора было то, что он сделал с Вирсавией. О, к ней я пылал истинной страстью, если вы этого еще не заметили. У нее был восхитительный снежно-белый кончик хвоста — таких я больше у павианов не видел. Изящная и сдержанная, как Ингрид Бергман, она не очень заботилась о своей дочери Ревекке, общалась по большей части с Деворой, любила плоды молочая и всегда пыталась вести стадо к молочайным деревьям. Да уж, личность не так чтобы яркая. Но ах, кончик хвоста!.. Погибла она в результате социального взаимодействия, традиционного для павианов. Когда жизнь у них не задается, первая же мысль — найти кого-нибудь, на ком можно отыграться. Самец проигрывает битву, разворачивается и пускается за кем-нибудь из молодых, тот бросается на взрослую самку, она дает тумака подвернувшемуся юнцу, тот пинает мелкого детеныша — и все это секунд за пятнадцать. Термин для этого — «косвенная агрессия», и процент агрессивных проявлений среди павианов, когда некто недовольный вымещает злобу на невинном члене стада, — просто невероятный. Спросите хотя бы у вечно избиваемых Иова или Вениамина. Навуходоносор на этот раз донимал Руфь и ее сына Авдия; Иисус Навин, предположительно отец Авдия, пришел им на помощь. Грянул поединок с Навуходоносором, противники неоднократно бросались друг на друга, норовя порвать клыками, в конце концов стремительный, вступающий в пору зрелости Иисус Навин победил. Навуходоносор пустился прочь, отчаянно желая сорвать зло на ком-нибудь слабом. Он кинулся на завизжавшего Иова, погнался за каким-то юнцом и напоследок вонзил клыки в бок Вирсавии, которая прыжком пыталась убраться с его дороги. Типичная косвенная агрессия, пусть и в обостренном виде, но чего еще ждать от Навуходоносора? Только вот на этот раз укус загноился. То ли у Вирсавии оказалась слабая иммунная система, то ли виновата была чудовищно зловонная пасть Навуходоносора. У Вирсавии пошло заражение, и через две недели она умерла в муках.
Социобиологию часто упрекают за подобные макиавеллиевские объяснения, которые она дает для некоторых наиболее проблемных типов социального поведения. А также за гипотезу, что некоторые из этих чудовищных действий в высшей степени полезны для тех, кто наловчился их применять. Не всегда замечают, что социобиология предлагает столь же обоснованные (или столь же необоснованные) объяснения и для самых бескорыстных, альтруистических, доброжелательных типов поведения и демонстрирует те обстоятельства, при которых эти поведенческие стратегии становятся выгодны. И все же никакие аспекты этой науки на данном этапе не могут даже отдаленно объяснить индивидуальные различия: отчего Исаак выбирает стратегию, которую мы признаем «достойной», а Навуходоносор предпочитает манеру злобную и гадкую? Теперь, когда я уже подкованный ученый, могу лишь заключить, что Навуходоносор был сволочью на некоем глубинном уровне. И в 1980 году все стадо от души со мной согласилось бы.
