Профессора Ношир Контрактор и Лесли Дечерч
{241} в своей статье Integrating Social Networks and Human Social Motives to Achieve Social Influence at Scale («Интеграция социальных сетей и социальных мотивов человека для достижения масштабного социального влияния») описывают, как использовать «научные достижения для общественного блага»
{242}. Они провели исследование с целью создать структуру, позволяющую научным идеям укореняться в сознании. Ученые пишут, что для распространения и принятия обществом инноваций, даже научно обоснованных, они должны из «истин, признанных немногочисленными учеными», перейти в «рядовые убеждения и нормы в головах многих людей»
{243}. Контрактор и Дечерч также проследили влияние «авторитетных членов общества» на мнения и поведение в обществе, на скорость изменения привычного поведения и принятие инновационных идей. Они ввели понятие «лидеры мнения»: это люди и группы людей, «чья вовлеченность ‹…› стимулирует цепное изменение отношения и принятия новых норм в сообществе»
{244}. Другими словами, это те, кто заставляет «медленные идеи» Атула Гаванде становиться «быстрыми».
Именно поэтому значение матерей – участниц программы для передачи «Благой вести» трудно переоценить.
Несем «благую весть»
«Благая весть» (Spread the Words) компонент программы ТМС. Она рассматривает каждого родителя как важного лидера общественного мнения, который оказывает влияние на изменение поведения, формирует принятие научно обоснованных инноваций, и как важную составляющую успешного решения проблемы. «Благая весть» стала наиболее осознанной и развитой частью нашей программы. Но на заре ТМС осознать, насколько эффективным может быть один человек, мне помог Джеймс.
Джеймс
«Почему я рассказываю об этом друзьям? – спрашивает Джеймс. – Да потому что хочу, чтобы их дети получили те же преимущества, что и мой сын. Мне не понравится, если Маркус будет единственным ребенком, который все это знает, и поэтому получит преимущество перед остальными».
Вот что Джеймс сказал нашей команде в завершение программы, поясняя, как распространяет информацию о ТМС. Пожалуй, это были самые альтруистичные, самые социально ориентированные слова, какие когда-либо мне приходилось слышать. Нет, Джеймс не хотел, чтобы его сын был «лучше остальных». Нет, он не хотел, чтобы у его сына было больше чего-то, чем у других. Он хотел, чтобы у всех детей было то, чего он желал своему сыну.
Высокий парень лет двадцати с небольшим, Джеймс окончил среднюю школу, любил музыку, работал на складе в супермаркете Walmart и только что узнал, как максимально развить мозг своего сына. Ему оказалось недостаточно просто от случая к случаю передавать «Благую весть»: он регулярно связывался по скайпу с друзьями в Атланте и Индианаполисе, беседовал с воспитателем сына в детском саду и даже брата уговорил принять участие в программе. Если инициатива «Благая весть» начиналась как часть программы ТМС, то для Джеймса она стала частью жизни. И пусть его сообщения порой не слово в слово повторяли послания ТМС, они все равно были ясными и конструктивными.
С Джеймсом и его сыном Маркусом я познакомилась в моей клинике ENT, куда они регулярно приходили в связи с ушными инфекциями и проблемами с дыханием у Маркуса. Не возникало и тени сомнения в любви отца и сына: 13-месячный малыш был очень привязан к папе. Это бывает редко, но я отчетливо помню первую встречу. Дело не в том, что обычно детей приводят мамы, вне зависимости от их социально-экономического статуса, и не в том, что маленький Маркус был всегда безукоризненно наряжен и обут в крошечные кроссовки Nike (как и у папы!), хотя еще и ходить-то не умел. Просто было видно, как молодой мужчина бесконечно обожал сына. Слепой заметил бы нескрываемую гордость Джеймса от того, что он отец.
«Малыш всегда улыбается, играет, смеется. Он много кричит, просто обожает быть в центре всего. Он – моя жизнь. Он заставляет меня каждое утро просыпаться с улыбкой, – говорил Джеймс. – Невозможно предугадать, когда он скажет свое первое слово, или когда вдруг решит задачку по математике, или еще что-нибудь. Это просто восхитительно».
Он вздохнул.
«Если честно, я не был готов к отцовству, но, как только он появился, вся моя жизнь перевернулась, и я моментально повзрослел. С самого первого дня – 12 февраля – я делал все что мог, чтобы он стал лучше, чем я был в детстве, и чтобы получил хороший старт и преимущества, которых я был лишен».
Практически все семьи, принимающие участие в программе ТМС, до этого не были моими пациентами. Но в Джеймсе, его отношениях с Маркусом, его жизненной философии было что-то особенное – что-то, заставившее меня во время их визита поинтересоваться, не хочет ли он узнать больше о том, как помочь развиваться мозгу сына. Позднее на вопрос, почему он принял мое предложение, тот ответил: «Наверное, потому что это помогло бы развиваться мне самому и развивать его». Идеальный ответ.
Несмотря на то что Джеймсу пришлось планировать сессии ТМС между своими сменами в Walmart, все как-то срослось. Джеймс впитывал программу как губка.
«ТМС научила меня настраиваться на сына, когда он, например, возится на полу с игрушечным пианино: я должен отложить все устройства, телефон, компьютер, выключить телевизор, сесть на пол и настроиться на него. Я показываю ему си-бемоль, и до-диез, и… разные ноты. Когда он стучит в свой барабан, я сажусь рядом и барабаню вместе с ним. Настройка научила меня вникать в то, чем он увлечен, и я узнал очень много о нем, пока учился. Очень круто, что я могу развивать мозг своего малыша. Когда он лепечет, иногда действительно говорит что-то, или повторяет то, что я ему читаю, или внимательно прислушивается, когда мы играем с ним на его пианино, или смотрит на что-то, что я описываю, трогает это, а потом снова смотрит на меня – в смысле, ты про это мне сейчас рассказывал? Все это… это… просто волшебство».
