— Попробуй все-таки вспомнить, Эди, — сказал он. — Я не знаю, что делать с этой раной.
Эди с тяжелым вздохом опустилась на подушки.
— Ну что ж, значит, я умру, — сказала она. — Ну, хотя бы теперь мой дух воссоединится с духом Пела. Поторопись, Зедд, не трать время попусту. Ты быть должен идти дальше, в Эйдиндрил. Я не хочу, чтобы из-за меня ты не сделал то, что быть должен сделать, и чтобы из-за меня случилось столько зла. Ты быть должен помочь Ричарду. А меня предоставь моей судьбе.
— Эди, я еще раз прошу тебя хорошенько подумать, кто мог бы помочь нам.
— Нам? — подозрительно спросила она.
Зедд с опозданием понял свою ошибку.
— Я только хотел сказать…
Эди схватила его за рукав и заставила снова присесть на кровать. Она повторила свой вопрос:
— Нам? Это еще что за тайны? Брось это, Зедд, к чему все эти игры?
Зедд вздохнул. Все равно ему не удалось бы и дальше скрывать горькую правду. Он закатал рукав своего роскошного камзола — на плече, на том же самом месте, где была рана у Эди, кожа его была испещрена черными кружочками, каждый размером с золотую монету, и плечо приобрело такой же трупный оттенок, как и у Эди. Она молча смотрела на его руку.
— Волшебники исцеляют людей с помощью магии причастности, — начал Зедд. — Мы берем на себя боль других. Мы прошли испытание болью и можем нести эту боль. Наш дар дает нам силу нести чужую боль, и мы можем использовать силу нашего дара, чтобы отдать часть этой силы тому, кто в этом нуждается. В этом-то и состоит магия целительства. Отдавая свою силу, мы тем самым восстанавливаем внутреннее равновесие, помогаем людям вновь обрести здоровье, выправляя то, что было искривлено болезнью. — Он погладил ее руку. — Но мы можем не все. Мы — ничто в сравнении с Создателем. Мы можем использовать наш дар во благо, но он небезграничен.
— Но… почему у тебя рука быть теперь, как у меня? — спросила она.
— Мы лишь берем на себя боль и последствия болезни, но не саму болезнь и не само увечье. Мы только передаем целительную силу другим людям. — Он снова опустил рукав камзола. — Яд скрина пересилил мои возможности целителя.
— Тогда мы оба должны лишиться рук, — с горечью сказала Эди.
— Нет, боюсь, это не поможет. — Зедд покачал головой. — Прежде чем браться за исцеление, надо точно выяснить источник болезни. — Он снова встал и повернулся к ней спиной. — Но теперь колдовской яд скрина, поразивший тебя, проник и в мое тело, — закончил он, понизив голос.
Снизу, из столовой, доносился приглушенный смех и веселая музыка. Какой-то менестрель пел о принцессе, которая переоделась служанкой. Отец-король хотел выдать ее за принца, но она этого принца терпеть не могла. И хотя на новой работе ее частенько кто-нибудь пытался ущипнуть, принцесса решила, что уж лучше быть служанкой. Публика бурно выражала одобрение, стуча кружками по столу в такт пению.
— Мы с тобой попадать в большую беду, старик, — услышал Зедд голос Эди.
— Это верно, — рассеянно кивнул он.
— Прости меня, Зедд, за то, что это все быть из-за меня. Это моя вина, — продолжала она.
Он только рукой махнул.
— Что сделано, то сделано. И это — не твоя вина, дорогая. Скорее уж это — моя вина, так как я применил силу магии, не подумав. Вот расплата за то, что я действовал по велению сердца, не послушав голоса разума. — Про себя он добавил: «И за то, что нарушил Второе Правило Волшебника». — Подумай хорошенько, Эди! — продолжал Зедд, повернувшись к ней. — Должны быть люди, которые знают больше о скринах, о природе этих злых чар. Не было ли таких людей среди тех, к кому ты обращалась прежде, когда интересовалась подземным миром? Вспомни хоть что-нибудь, пусть немного, но это поможет мне понять, как избавиться от такого проклятия.
Некоторое время она сосредоточенно молчала, потом заговорила:
— Я быть молодой, когда ходить учиться к ведуньям. А они все быть старыми. Теперь, должно быть, их уже нет в живых.
— А дочери с таким же даром у них были? — спросил Зедд.
Эди радостно улыбнулась:
— Да! У одной, как раз у той, что меня многому научила и от которой я узнала о скринах, быть три дочери. — Эди приподнялась, опираясь на локоть. — Да, их быть трое, и у каждой быть дар. Хотя тогда они быть еще маленькими… Они, наверное, еще не такие старые, как я. Мать-то, наверное, успела научить их ведовству.
Несмотря на боль, вызванную магией подземного мира, Зедд радостно оживился.
— Тогда мы должны отправиться к ним! А где они жили?
Эди снова улеглась и укрылась одеялом.
— В Никобарисе, — ответила она. — В дальней части Никобариса.
— Проклятие! Но это далеко отсюда, и нам туда не по пути, — пробормотал волшебник. — А может, ты вспомнишь кого-то еще?
Эди тихонько забормотала, загибая пальцы:
— У этой — только сыновья… Эта ничего не знала про скринов… А у этой не было детей. Прости, Зедд, но те три сестры, которые живут в Никобарисе, только и могут помочь нам.
— А не помнишь, у кого училась их мать? — спросил он. — Может быть, нам отправиться к ее наставнице?
— Это знает только Свет, — прошептала старая колдунья. — Я никого не знаю, кроме тех, кто живет в Никобарисе.
— Ну так поедем туда!
Эди посмотрела на него с беспокойством:
— Зедд, там Защитники Паствы. Там сохранилась память обо мне. Не слишком-то добрая память.
— Это было страшно давно, Эди, два царствования назад.
— Ну и что?
Волшебник задумался.
— Ну что ж, никто ведь не знает, кто мы такие на самом деле. Мы скрываемся от Владетеля и можем по-прежнему выдавать себя за двух богатых путешественников. Знаешь, если уж мы напялили на себя эти наряды, почему бы нам не разъезжать в экипаже?
Эди пожала плечами:
— Видно, нам ничего другого не остается. Надо — значит надо. — Она снова попыталась подняться. — Ну, раз так, пора собираться.
Зедд замахал руками.
— Ты слишком слаба, тебе требуется отдых. Я займусь поисками экипажа.
Эди увидела, что он смотрит на себя в зеркало. На нем был красивый багряный камзол с черными рукавами, отделанный серебристой парчой, с золотым шитьем на воротнике и на груди. Пояс красный, атласный, с золотой пряжкой. Это одеяние казалось Зедду настолько нелепым, что он едва не застонал.
— Ну, как я выгляжу? — спросил он.
Эди взяла с подноса кусок черного хлеба.
— Вид на редкость дурацкий.
Зедд погрозил ей пальцем:
— Надеюсь, ты не забыла, что сама выбирала этот наряд?
Она пожала плечами:
