Итак, река либидо рвётся на волю, к реальности. Внутри Оно свои законы, игнорирующие реальность. Есть избыток либидо — надо излучить. Никаких плотин и застоев. Сплошное течение. Поверхность Оно, таким образом, это просто множество всех ситуаций, когда удовлетворение влечений встречает препятствие. Когда психика вынуждена считаться с реальностью. Чем сильнее влияет на нас реальность, тем больше препятствий на пути либидозных потоков. Невозможность удовлетворения потребности отражается в психике в форме застоя либидо.
Из застоя либидо конденсируются представления. Поначалу новообразования ничем не отличаются от бессодержательных квантов либидо. Но с каждым повторением фрустрирующего опыта эти представления (всё в психике есть представление!) обретают содержание: в первую очередь — мамин голос и тактильные ощущения. Дальше подтягиваются зрительные впечатления, раздражение вкусовых рецепторов. Но главную роль играют слова. «Словесные остатки», как называл их Фройд, формируют сознание. Пока ещё ребенок не понимает значения слов и даже не осознает того факта, что к нему обращаются и с ним говорят. Но говорить с ребёнком надо.
В итоге на поверхности Оно формируется своего рода сумма, суперпозиция двух потоков: квантов либидо изнутри и ощущений снаружи. Пока это жалкие островки хилых представлений. Мамин голос, убаюкивание, процесс кормления, чувство сытости, тепло — всё это никак не связанные внешние случайные события. Психика ещё не может интегрировать, складывать представления. Пройдёт совсем немного времени — и материнская речь, обращённая к ребёнку, станет тем универсальным интегратором для представлений на поверхности, создав из них новую структуру. Но до этого надо дожить.
События первых месяцев так и останутся информационным шумом и будут стёрты (именно стёрты, а не вытеснены) из долговременной памяти. Так и должно быть, ведь мы фактически рождаемся с недоразвитым мозгом. В хорошем смысле. Эволюция постаралась, чтобы ребёнок мог свободно появиться на свет и не повредить тело матери. А спокойное дозревание вне утробы обеспечивается развитой заботой о потомстве, отсутствием естественных врагов и относительной независимостью от погодных условий. Да и многие навыки лучше осваиваются не после, а параллельно с доразвитием мозга.
Поэтому последователи кляйнианской ереси могут сколько угодно рассуждать о фантазмах младенца и (будете смеяться) о младенческой «параноидно-шизоидной позиции». Их (кляйнианцев) концепция рушится в пыль уже на уровне фундамента. В неоклассическом же психоанализе мы говорим о психике субъекта, начиная с произнесения им (ею) первых слов. И правильно делаем, так как полноценная память нейрофизиологически реализуема начиная примерно с полутора лет. А если совсем строго, то с двух-трёх лет. Однако нельзя отрицать, что генеральная репетиция всех представлений начинается уже с самых первых фрустраций.
Ранние представления на поверхности Оно то появляются, то исчезают, не в силах образовать стабильные кластеры. Но из внешней среды идёт поток ценного цементирующего материала — слов. Слова позволяют психике связывать практически любые представления. Кроме того, слова снижают затраты психических ресурсов на хранение и использование представлений. Поэтому по мере погружения в языковую среду психика переходит от аффектных, импульсивных форм либидо к стабильным представлениям. Фройд называл этот процесс связыванием свободного либидо. Но мы, чтобы избежать путаницы, просим читателя не плодить «виды» либидо. Либидо — это универсальная психосексуальная энергия (и представление, как мы выяснили). Так что и свободное, и связанное, и ещё какое-нибудь либидо — всё наше.
5.3. Структура кривых зеркал
Первой вехой в психическом становлении субъекта является создание Я. Собственно, мы только что описали процесс создания Я. И мы уже можем спокойно дать определение для этой молодой психической структуры, Я — это часть поверхности Оно, взаимодействующая с реальностью. Опять же, «поверхность» не физическая, а абстрактная. Мы могли написать просто «часть Оно». Но слово «поверхность» подчёркивает, что Я сильно моложе и качественно меньше, чем Оно. Как минимум на одно измерение, на одну степень свободы.
Оно может себе позволить быть зверем, Я лишено этой «координаты». Оно — «толстокожее», устойчивое, готовое поглотить любые невзгоды, любые косые взгляды и социальное неодобрение. Я — тонкая-тонкая прослойка цивилизации и сознания, готовая в любой момент порваться. Оно не парится по поводу реальности, считаясь разве что с прямыми угрозами для жизни (и то — может легко предпочесть продолжение рода самосохранению). Я лихорадочно пытается отразить реальность, сыграть роль зеркала ЯR. Но если это и зеркало, то очень-очень кривое и фрагментарное.
Да, фрагментарное. С дырками. Я не обязано покрывать Оно полностью. У слабой, незрелой психики Я фрагментировано. Многие так всю жизнь и ходят с почти голым Оно, тупо подчиняясь своим инстинктам (книга не про них). Так что лучше считать Я не зеркалом, а голограммой реальности, выжженной в толще Оно двумя пучками либидо
.
Возможно, вы забеспокоились: насколько ваше Я целостно? Один этот вопрос выдаёт в вас личность, способную к глубокой рефлексии. А значит, с целостностью Я у вас проблем нет. Психосоматика, в отличие от классических неврозов, не имеет прямого отношения к распаду Я. Но кто сказал, что избыточная целостность не может создать проблем? Пока вы самостоятельно думаете, почему нарушение целостности может принести пользу, двинемся дальше.
Я является частью Оно. Почему именно эта часть получила психическую самостоятельность? Доводы вроде «ну там сознание и слова» психику не убедят. В первые годы психика знает только один принцип — принцип удовольствия. Оно — идеальный радар источников удовольствия. Разбрасывая либидо во все стороны, Оно осуществляет хаотическую, шумную, но убедительную разрядку напряжения. Даже небольшая задержка в удовлетворении не кажется столь фатальной. Не получилось отправить либидо по какому-то адресу — подождём, через пару минут отправим снова.
Но мы помним, что любой психоаналитический феномен необходимо рассматривать сразу в трёх аспектах: топологическом, энергетическом, динамическом. Выбросы либидо — это расход энергии. Поиск источников удовольствия — это расход энергии. Хаотическая активность, крики, дрыганье ногами — это расход энергии. Зачем каждый раз изобретать велосипед, заново искать способ разрядки, когда можно просто запомнить.
Оно ищет ценные объекты, пригодные для удовлетворения влечений. Я тоже ищет те же самые объекты. Нюанс в том, что Я хочет не просто найти (finden), а снова найти (wiederfinden)
. Оно разбрасывает либидо во все стороны. Я целенаправленно сканирует тот маленький клочок отраженной реальности, где раньше был источник удовольствия. Можно сравнить Оно с экраном радара, где луч либидо периодически сканирует пространство, а Я уже направляет перехватчики к подозрительным объектам. Таким образом, Я периодически проверяет свою картину мира. Прошедшие проверку на реальность представления закрепляются. Не прошедшие — лишаются либидозной нагрузки в связи с утратой доверия.
