В общем, надеемся, что этот практический случай упадет звонкой монетой в копилку любопытных иллюстраций. Дискретность либидо и «кинетика» отдельных представлений должны прочно закрепиться в нашем исследовательском инвентаре. Поэтому полезно напоминать о них и демонстрировать их применение на практике.
З. Патогенный источник
В прошлых главах мы нелестно отзывались о слабых агрессорах, которые только и делают, что накладывают внешние запреты, вызывая у нас психосоматику. Кто в этом случае выступает внешним агрессором? Его зловещий образ так и не проявился. Противоречит ли это нашей теории? Явных противоречий нет, но нет и особых подтверждений. Но нас всё же больше волнует не теория, а практика. На практике был получен результат: клиентка избавилась от симптоматики, стала лучше разбираться в себе и научилась свободно выражать свои эмоции. Чего еще желать психоаналитику? Мы же не с подопытными работаем, а с полноценными личностями, у которых свои пожелания к продолжительности анализа.
Что до агрессора: возможно, мы просто не успели его выявить, но это и не понадобилось. В процессе анализа Я клиентки усилилось достаточно, чтобы разобраться с навязанными представлениями самостоятельно. И рассказывать нам о каких-то подробностях биографии и неприятных людях клиентка не посчитала нужным — имеет полное право. Или источником внешнего запрета выступила не конкретная личность, а окружение: профессиональная среда или общество в целом. Так тоже бывает. Бывает настолько часто, что этому вопросу мы посвятим 9-ю главу.
7.4. КОГДА ПОКАЗЫВАЮТ КАРТОЧКИ
Другой случай напомнит нам о нейронном подходе и покажет, что свободная речь иногда маскируется под речь немую.
А. Клиент. Около сорока лет, женат вторым браком, двое детей (от первого брака детей нет). В браке счастлив. Успешен как сценарист, статус позволяет выбирать интересные проекты и «торговаться» по поводу гонорара. Проблем с творчеством не испытывает. На проблемы в интимной сфере не жаловался.
Возникает резонный вопрос — зачем пришел?
Б. Первичный запрос. На протяжении последних трех лет клиент безуспешно пытается помочь своему младшему брату избавиться от алкогольной зависимости. Помощь носила характер «рабочего присутствия». Клиент приезжал к брату с запасом бумаги и ручек, освобождал пространство от пустых бутылок, прогонял собутыльников и устраивал на кухне рабочий кабинет.
____
Кл.: Я надеялся, что мое рабочее присутствие его очухает. Раньше, когда он вуз никак не мог закончить, это помогало. Я приезжал, работал, и Л. быстро собирался с мыслями, садился за книги, готовился к экзаменам. Сейчас не помогает. Я быстро втягиваюсь в работу, ухожу с головой в текст. Моргнул — половина тетрадки исписана. А мой кадр уже успел наклюкаться.
____
В какой-то момент клиент понял, насколько эта борьба его истощила и пришел «разобраться в масштабах последствий». Заметим, что запрос касался самого клиента, но никак не его брата. Не было столь частой в последнее время просьбы из серии «помогите на него повлиять». Что, безусловно, делает нашему клиенту честь.
Запрос, в целом, был лишен конкретики — человек просто хотел «выговориться» после трех лет безуспешной борьбы с зависимостью родного брата. Это тот случай, когда практика свободной речи помогает восстановить душевные силы и расставить опыт по полочкам.
В. Психосоматика проявилась в двух любопытных симптомах.
Во-первых, у клиента появился тремор рук. Каждый раз, когда в присутствии клиента брат напивался, на следующее утро у клиента тряслись руки. Напрашивается очевидная интерпретация: происходила бессознательная идентификация с братом, клиент психосоматически инсценировал похмелье.
Во-вторых, клиент мог подолгу «вхолостую думать над проблемой». Обнаружилась эта новая черта случайно.
____
Кл.: Жена спросила про цвет обоев. Или занавесок. Не помню уже. И я стал честно думать, что там с цветом не так. Когда И. меня потормошила, я понял, что тупо сижу с умным видом. В голове пустой мешок для пылесоса, мыслей никаких, тишина, птички поют. И так постоянно! Начинаю мозговать на житейские темы и незаметно для себя сваливаюсь в тишину с птичками.
____
Подобные монологи клиентов надо отливать в граните и использовать как гранитное наглядное пособие. «Тишина» или «птички поют»? «Тупо», но «с умным видом». В этих противоречиях проявляется природа бессознательного, для которого противоположности всегда тождественно равны. То, что именно цвет стал спусковым крючком, мы тоже запомним.
Почему здесь речь идет о психосоматике? Потому что временное отключение восприятия и вот эта «тишина с птичками» — тревожный признак истинной абсансной эпилепсии (типичный абсанс характеризуется кратковременным отключением сознания) или проблем с кровоснабжением мозга. Необходимо было классическое медицинское обследование. Клиент его прошел. Даже поупражнялся в контролируемом вызове абсанса в присутствии врача, за что был незамедлительно изгнан из клиники — эпилептический абсанс не подчиняется сознанию, как и другие органические патологии. Жаль, что никто не додумался математически исследовать ЭЭГ «мыслителя» — можно было сравнить с известными результатами по истинным абсансам
.
Психосоматика мешала клиенту реализовать собственный запрос. Рассказы о своей жизни, семье, работе приносили клиенту определенное облегчение. Особенно благотворно влияли на него «устные мемуары» о совместных с братом приключениях и передрягах. После таких рассказов клиент уходил бодрым, в легкой задумчивости, потому что «чувство вины и усталости стало на пару мешков легче».
Казалось бы — решение нашлось само собой. Ещё несколько сеансов, посвященных братским воспоминаниям, и клиент окончательно разберется в себе и получит вербальную разрядку чувства вины. Но, как вы уже догадались, под «чувством вины» скрывалась не одна эмоция, а алекситимический клубок противоречивых чувств. Поэтому «само собой» здесь ничего бы не решилось.
С виду полные раскаяния и ламповой ностальгии рассказы о хороших отношениях с братом были полезны только как практика свободной речи. Однако очень скоро психика стала оказывать противодействие. В середине рассказа у клиента могли затрястись руки, и он был вынужден делать паузы, чтобы успокоиться. Потом подключился тот самый «холостой ход»: клиент внезапно замолкал и сидел с задумчивым видом, как будто вспоминает что-то. На деле — он отдыхал, слушая «тишину и птичек».
Почему так происходило? При проговаривании либидо нагружало группу представлений, связанных с братом. Чтобы затем произошла разрядка, собеседник должен был испытать по поводу высказанного те же эмоции, что и рассказчик. Но проблема здесь была в том, что сам рассказчик (клиент) не знал, какие в точности он испытывает эмоции. Поэтому миссия речи проваливалась, не начавшись. Представления накачивались либидо вхолостую, что психика и показывала своему владельцу, переводя его мышление на холостой ход.
