Негативный прием, оказанный картине, стал причиной глубокой депрессии художницы. Это было понятно, ведь на работу ушло немало сил и времени и она многого ожидала как от самой картины, так и от критиков. Прошло время, прежде чем она сумела оправиться от ударов критиков. Момент был и без того тяжелым: ее связь с Тапсой терпела крах. Больнее всего ее задели слова Сама Ванни. Старый друг и ментор обвинял ее живопись в графичности. На оценку Ванни не мог не повлиять тот факт, что Туве успела построить вполне удачную карьеру как график и иллюстратор. Тем не менее, он имел полное право высказать мнение о ее художественной манере, и в частности о картине «Семья».
Туве рисует в ателье на улице Улланлиннанкату, 1940-е гг.
Графичность в живописи сама по себе не является ни плохим, ни хорошим качеством, это лишь черта, которую молодая художница сочла вполне достойной и характерной для себя и далее лишь развивала ее. Однако на пути к подлинной живописности графичность могла стать преградой. Намек на присущую ее работам графичность практически выбил у Туве почву из-под ног. Она чувствовала себя каким-то «недохудожником» и признала, что Ванни прав в своей критике. Сигрид Шауман годом ранее обвинила ее живопись в «иллюстративности», подчеркивая, что это, по ее мнению, дурное качество. Критикуя работы Туве, показанные на экспозиции молодых художников, а также на частной выставке в галерее Баксбака, Шауман снова подчеркнула, что картины Туве излишне нарративны, в них явно присутствует переизбыток сюжетности.
Очевидно, что Туве, так сильно расстроившись из-за высказанной критики, была согласна с бытовавшим тогда мнением, согласно которому живопись должна основываться на живописности, и только на ней, и не имеет ничего общего с типичной для иллюстрации повествовательностью.
Со временем отношение и самой Туве к «Семье» сменилось на негативное. Особенно неудачной она считала композицию группового портрета. Во время работы над картиной семья Янссон уже жила порознь, и Туве приходилось изображать членов семьи по своим воспоминаниям, а уже потом объединять фигуры в единое целое. Возможно, именно это стало причиной некой театральности всей работы. Полотно выглядит словно сцена, на которой персонажи существуют каждый сам по себе, словно картонные куклы. В картине нет живописности и полностью отсутствует импульсивность, пространство кажется переполненным, тесным и душным. И все же это, безусловно, ключевое полотно в творчестве Туве Янссон. По нему можно догадаться о том, что составляло основу и сущность ее искусства, а также почувствовать ее артистический характер и темперамент. В Атенеуме Туве получила художественное образование, в котором подчеркивалась важность живописности, композиции и цвета, именно на это делали упор в своем творчестве Лённберг и Ванни. И все же на картине «Семья» отчетливо видна склонность Туве к нарративу, пусть и за счет живописности. Повествование на важную для автора тему проступает сквозь живопись и создает дополнительное, литературное измерение. Туве привыкла соединять изображение, слово и историю воедино и стала в этом настоящим мастером, иллюстрируя собственные и чужие тексты. Пусть она и старалась не смешивать живопись и иллюстрацию, это не всегда получалось. За те вещи, за которые ее упрекали как художника, ее хвалили как иллюстратора. В то же самое время, когда Туве писала «Семью», она придумывала другое семейство — муми-троллей, отношения в котором сильно напоминали отношения между ее собственными родственниками.
Женщина, похожая на рысь
Туве оправилась от разгромных отзывов на картину «Семья» и начала работу над следующим полотном. Это был автопортрет, на котором Туве изображена в пушистом боа из рыси. Портрет так и называется: «Боа из рыси». В этой работе художница приступила к анализу своей внешности. «Я выгляжу, как кошка, в своей желтой шубке, у меня холодные раскосые глаза и гладкие, собранные сзади в пучок волосы. Позади меня — фейерверк из цветов. Не знаю, хороша эта картина или плоха, я просто рисую… Не хочу делать ничего, что мне не интересно… Я всё всегда воспринимала слишком серьезно, слишком глубоко», — писала Туве Еве Кониковой.
«Автопортрет в боа из рыси», 1942, масло
На картине словно изображена новая Туве Янссон, которая спокойно смотрит в будущее. Взгляд ее глаз, цвет которых на портрете передан не одним, а разными оттенками, больше не кажется пронизывающим, напротив, миндалевидные глаза играют эмоциями. Рот по сравнению с другими автопортретами прорисован мягче и чувственнее, а не сжатым в напряжении или даже злости. Никакого головного убора нет, волосы гладко зачесаны назад. Широкая и мягкая желто-коричневая волна рысьего меха обрамляет шею и прикрывает верхнюю часть делового дорожного костюма в коричневую полоску. В руке Туве держит зонтик. Задний план картины переливается красивыми оттенками серо-синего, а справа от женщины проглядывает бело-голубой узор из цветов. Здоровая самооценка художницы — вот что стоит за этим нарядным и смелым полотном.
Именно в смелости больше всего нуждалась молодая художница. Самым значимым ее достижением во время войны была первая персональная выставка, которую она провела в 1943 году в престижном Салоне Искусств, принадлежащем другу семьи Леонарду Баксбаке.
В то время Туве было уже почти тридцать, это было относительно поздно для первой частной выставки. Два образования, путешествия за границу и войны — все это сдвинуло сроки ее дебюта. Возможно также, что раньше персональная экспозиция пугала робкую молодую женщину, однако теперь, после всего, что ей довелось пережить, ее самооценка поднялась и укрепилась. Туве с энтузиазмом описывала свои переговоры с Леонардом Баксбакой, Баксисом, как называли его друзья, и то, как этот известный владелец галереи согласился в итоге на проведение ее выставки. В ожидании этого события Туве пришлось немало потрудиться, и ее переполняли надежда и воодушевление. Выставка была открыта в разгар войны, в октябре 1943 года. В экспозицию вошли порядка пятидесяти картин. Выставка получила теплый прием, ее широко освещали в печати, и оценки критиков были сплошь положительными. Картины пользовались популярностью и у покупателей: только на открытии было куплено около десяти полотен. В общем, карьера художницы взяла хороший старт.
Негативная критика в адрес картины «Семья» и проведение дебютной выставки потребовали от Туве значительного душевного и физического напряжения, так что силы ее были на исходе. В 1944 году она писала, что уже год как не способна взять в руки кисть, и описывала, как часами просиживает в меланхолии, разглядывая чистые холсты и вспоминая все, что хотела нарисовать. Картины получались не такими, какими она их задумывала. В ее воображении рождались новые образы, неизвестные пути и чужие горизонты. И все они несли отпечаток ее повторяющихся кошмаров — всего того, что происходило на войне, на всех передовых, на всех фронтах, здесь и сейчас.
