Туве часто жаловалась на периоды депрессии, во время которых, как она писала, у нее нет сил заниматься живописью, а это самая большая катастрофа в ее жизни. Ничто в мире не могло заполнить эту лакуну. Справедливости ради стоит заметить, что количество ее работ в любой период времени настолько значительно, что эпизоды упадка и неспособности к творчеству вряд ли могли продолжаться долго. Время от времени на Туве накатывало чувство, что война отняла у нее страсть к работе, и она провозглашала, что в мирное время отвоюет все назад, и в многократном размере. Война была настолько страшным кошмаром, что после ее окончания Туве не желала даже думать о ней, не то что писать.
«Позже люди говорили нам, что нам было дано пережить великую и захватывающую эпоху. Но я думаю, что все великое делает нас только меньше. У людей нет сил быть замечательными, если война идет слишком долго. Она еще сильней сужает взгляды и тесно переплетается с фразеологией национализма, со старыми лозунгами, принципами и сама с собой», — писала Туве в 1944 году в своей записной книжке.
Она так тосковала по радости, что была, по ее словам, больна от этой тоски. Несмотря на всю невозможность такого желания, она, тем не менее, хотела, чтобы ее картины рождались естественно, словно сами по себе, и лучше всего — от радости, как она сама писала.
Желание снова взять в руки кисть вернулось к Туве после того, как она нашла новую мастерскую. Ей удалось арендовать помещение на улице Улланлиннанкату в Хельсинки, которое она любила и которое удовлетворяло все ее нужды. В свое время ателье принадлежало ее учителю Ялмару Хагельштаму, и в этом же помещении первые свои годы работала Свободная школа искусств. Хагельштам погиб на фронте, но, как подумала Туве, в этих стенах еще сохранился дух человека, веселого и пережившего множество приключений, дух того, кем она когда-то так восхищалась.
Мастерская пострадала во время бомбежек, в зимнее время там было смертельно холодно, и в то же время для Туве это место было бесконечно важным и любимым. «Когда я впервые пришла в свою мастерскую, прозвучала сирена, и меня поприветствовал артиллерийский залп. Я неподвижно стояла, оглядываясь вокруг, и была счастлива. Сквозь разбитые окна тянуло ветерком…» — писала она позже в записной книжке. Потолки в мастерской были высокими, словно в церкви, под стать им были и большие окна, закругленные в верней своей части. Из этих окон открывался великолепный панорамный вид на весь Хельсинки. Помимо большой рабочей комнаты размером восемь на восемь метров в мастерской было еще одно небольшое помещение, которое можно было использовать как комнату для гостей или спальню. Туве купила большую позолоченную кровать с балдахином, которая присутствует практически на всех многочисленных фотографиях, сделанных в ателье. Помещение также украшали многочисленные большие и маленькие скульптуры работы ее отца. На стенах были размещены картины друзей Туве и ее собственные работы, в том числе портрет Сама Ванни. Туве делала ремонт, боролась с многочисленными попытками выселения и в итоге сумела выкупить мастерскую. Теперь у нее была возможность спокойно жить и работать под собственной крышей. Покупка мастерской была решающим моментом в ее жизни и творчестве.
Это помещение принадлежало Туве до ее последних дней. Оно всегда было исключительно в ее собственности, это было условием для совместной жизни во время всех ее любовных связей. Мастерская значила для нее нечто намного большее, нежели просто помещение, где она может работать. Хотя и это было немаловажно.
Атос Виртанен и двор в Кауниайнене
Туве познакомилась с Атосом Виртаненом еще до войны. У них были общие друзья, поскольку многие авторы «Гарма» находились с Атосом в приятельских отношениях. Финско-шведские писательские круги были довольно узкими. Туве описывала, как она, впервые встретившись с Виртаненом, рассказала ему, что с восхищением читала его сборник афоризмов. Атос Виртанен жил в пригороде Хельсинки в городке Кауниайнен на арендованной вилле, где в военное время собирались его друзья, бежавшие от бомбежек, и проводили время, рассуждая о политике и войне. В письме, написанном в феврале 1943 года, Туве увлеченно рассказывала Еве Кониковой о том, как побывала на вечеринке в гостях у Атоса Виртанена. В то время Атос был еще женат. На этом, собственно, рассказ и закончился; тогда Туве наверняка не подозревала, насколько важную роль сыграет этот человек в ее жизни.
На вечеринке у Атоса Туве было поручено важное задание — смешивать коктейли «Манхэттен» для шестидесяти гостей. Собравшиеся принадлежали к литературным кругам, среди них были также музыканты и актеры. Туве была в восторге от вечеринки и позднее писала, что ей было приятно в кои-то веки встретить не только художников, «вынюхивателей искусства», в компании которых можно было получить приступ «душевной цинги». Туве сообщила Еве о своем намерении войти в компанию Атоса, и ей это удалось. Среди представителей литературной и политической элиты Туве впоследствии обрела близких и друзей, а гостеприимный хозяин спустя время превратился в ее гражданского мужа. Любовная связь с Атосом стала для Туве самой серьезной из всех, что у нее были. Эти отношения заставили ее подвергнуть переоценке свои основополагающие жизненные принципы. Теперь она была готова и к браку, и к детям, пусть не без сомнений, но все же готова. По крайней мере, так ей казалось временами. Роль Атоса в развитии карьеры Туве также нельзя недооценивать, поскольку именно он вдохновил Туве на создание муми-мира и последовавших за книгами муми-комиксов.
Если предыдущие возлюбленные Туве Сам Ванни и Тапио Тапиоваара были художниками, то Атос был по большей части литератором. Большинство людей, входящих в его ближний круг, были в свое время блестящими писателями и журналистами и также несомненно повлияли и на судьбу Туве. Именно годы, проведенные с Атосом, заставили Туве перенаправить свой интерес и внимание на литературу. Разумеется, она и до этого писала тексты, однако по сравнению с живописью ее литературный опыт был незначительным. Время рядом с Атосом стало для Туве плодотворным и богатым на творчество.
Атос Виртанен
Атос являлся видным левым политиком и литературной персоной своего времени, оригиналом в духе Ренессанса. Он родился в семье фермера с Аландских островов, в семействе помимо него было еще восемь детей. Его образование ограничилось четырьмя годами народной школы, но он был талантливейшим и начитанным самоучкой. Свою карьеру журналиста он начал с самых низов: сначала как наборщик и верстальщик в типографии, позже перешел на журналистские хлеба и в итоге занял пост главного редактора. Атос много писал и проявлял особый интерес к философии Ницше, о котором в 1945 году издал на шведском языке книгу «Ницше — это анахронизм» («Nietzsche den otidsenlige»). Он не поклонялся учению Ницше, как многие тогда в Европе, но в то же время был увлечен его философскими размышлениями до такой степени, что Туве, по ее признанию, часто уставала от его продолжительных разговоров о немецком мыслителе. Туве ждала, чтобы Атос закончил свою книгу и его интерес к философу ослаб, после чего он вновь смог бы сосредоточиться на собственных мыслях. Атос также писал стихи, составлял коллекции афоризмов и был автором фельетонов. Также его перу принадлежат биографии В. И. Ленина и Августа Стриндберга.
