К счастью, независимо от войны в жизни молодой женщины всегда присутствуют свойственные ее возрасту надежды, радости и мечты. Необходимо было взяться за работу и выживать в тяжелое время. Туве договорилась о проведении в 1946 году новой персональной выставки в уже знакомой галерее Баксбака и сосредоточилась на работе. Туве благодарила воцарившийся мир за новые, деревенские мотивы в своем творчестве. «Тенденция писать серым по серому ушла, на ее место навсегда пришла яркость, — делилась она с Евой и продолжала: — Мои картины теперь менее скованные, цвета стали четче». Из ее работ, как ей казалось, ушла и излишняя иллюстративность, в которой ее ранее обвиняли и которая заставляла ее чересчур критично относиться к собственной живописи. Справедливости ради нужно отметить, что многие из картин Туве военного времени отличаются яркостью красок, а вовсе не написаны «серым по серому». Туве надеялась на лучшее, как большинство художников, и отзывалась о своих работах скромно, но с оптимизмом: «Не так уж они и хороши, мои работы, но от выставки к выставке они становятся лучше. Остальное меня не волнует. Может быть, я пытаюсь писать разумом, хотя мое скорбящее сердце тоже присутствует в каждом полотне».
После долгих безрадостных лет все нуждались в веселье, красках, красоте и, конечно же, в еде. Туве не была исключением. Ева отправляла ей из Штатов посылки, в которых собирала ношеную, но еще вполне приличную одежду: украшения, ремни, туфли, куртки, юбки, блузки, шерстяные носки, а еще пудру, мыло, кремы, сережки, шпильки для волос, сигареты — словом, все, что жизненно необходимо молодой женщине, чтобы быть красивой и радоваться жизни. В одной посылке был даже галстук для Атоса и кошелек для Хам. Туве радовалась каждому, даже самому безыскусному подарку и бурно благодарила подругу в письмах.
Парча и парфюм
Туве повезло: она сумела поехать в Швецию по обмену — как студентка. Время, проведенное в избежавшей военных тягот стране, стало для нее словно отпуском или путешествием в прошлое, в довоенный беспечный период. Денег на поездку не выделялось, однако поскольку Туве останавливалась у родственников и знакомых, то все предприятие обошлось в относительно небольшую сумму. Даже Атос сумел на неделю вырваться и приехать в Стокгольм на конференцию, так что разлука влюбленных длилась недолго. Молодой женщине Стокгольм показался городом чудес, и она наслаждалась его атмосферой, жадно впитывая в себя все краски и удовольствия.
«Какое это чудо — снова увидеть мир, после того как шесть лет варился в собственном соку! Вначале я просто слонялась по городу, словно в подпитии, и наслаждалась неоновыми огнями, шумом улиц, удивительными витринами; я высматривала, и вынюхивала, и вбирала в себя тысячу новых впечатлений. Я вновь обрела во всей полноте свою женскую притягательность, так долго подавляемую. Ты не поверишь, как здорово было снова покупать обувь! Сшитые из мягкой кожи изящные сапожки на высоком каблуке, самые красивые, что я нашла. И еще дождевик из огненно-красной ткани (Фаффан наверняка обзовет его большевистским!), и пальто, и новую сумочку, миниатюрную, кокетливую и непрактичную. Шведы считают нас легкомысленными, потому что мы не покупаем сухое молоко и шерстяное нижнее белье, а транжирим деньги на парчу и духи. Им не понять, что мы сильнее всего тосковали по шику и красоте. Еще я купила шелковые чулки и одежду для всех домашних; золото мое все закончилось, и отныне я довольствуюсь только разглядыванием витрин, хотя жажду еще сотню прелестных вещичек. Все были со мной так любезны, я не заметила даже следа безразличия и поверхностности шведов, о которых так много слышала».
В Стокгольме Атос поселился в доме своей сестры. Туве могла навещать его и даже ночевать там, но только тайком и в отсутствие сестры. Атос представил ее как подругу, не упоминая об их связи. Несмотря на скрытность парочки, все быстро догадались об истинной природе их отношений, и смешки за спиной больно ранили Туве. Не в последнюю очередь по этим причинам Туве хотела связать себя с Атосом узами брака. Оказалось, что в Финляндии, в особенности в богемных кругах, существовать было легче, и она писала Еве, что оказалась куда более привержена буржуазным ценностям, нежели считала себя раньше.
Туве пробыла в Швеции дольше, чем Атос, и возлагала на их разлуку определенные надежды: в первую очередь ей хотелось, чтобы он понял, как нуждается в ней. Сама же она хотела осознать, что может жить и без него, по крайней мере, какое-то время. Возможно, именно расстояние заставило Атоса соскучиться и даже начать облекать свои чувства в слова: так, в своем послании к Туве он называл ее «Дрема Двудомная» и «Танцовщица в башмачках из перламутра». Прозвища пришлись Туве по душе. Архипелаг летом пламенел от цветков дремы, а ракушки Туве любила всем сердцем. Ими был наполнен дом, и они же служили повторяющимся мотивом в ее историях, иллюстрациях и картинах.
Любимый осёл
Помимо книг на политическую и историческую тематику, Атос написал и издал не один сборник афоризмов. Одним из самых известных стал его девиз, вобравший в себя, по словам Рауля Палмгрена, всю мудрость своего создателя: «Если ты говоришь на языке будущего, бойся современников». Это было и остается верным до сих пор. Связь Туве и Атоса, в числе прочего, тоже говорила языком будущего и в наше время вряд ли кого-то бы удивила. Однако тогда официально не оформленный союз быстро становился поводом для осуждения и даже презрения, причем это касалось только женщин. Требования в отношении морали к мужчинам и женщинам кардинально различались: живших вне брака женщин обвиняли в бесстыдстве, на них было направлено осуждение общества и таких повсеместно считали дурными женщинами. Мужчинам же свободные связи могли принести и приносили почет. Не существует определения «дурной мужчина». Если о мужчине говорят как о дурном, это подразумевает совсем иное, нежели в отношении женщины.
Атос жениться не желал. Может быть, его напугал предыдущий брак, продлившийся всего несколько месяцев, думала Туве. И все же незамужней паре жить вместе было нелегко. Поскольку Туве и Атос открыто жили как супруги, люди сплетничали и распускали слухи за их спинами. Фаффан рвал и метал, и лишь Хам все понимала и молчала. Даже Сигрид Шауман, считавшаяся женщиной свободных воззрений, вызвала Туве на разговор и посоветовала ей узаконить их связь с Атосом, удивляясь, почему молодые люди тянут с этим. Туве лишь заявила в ответ, что ей безразличны слухи и что молва может идти и дальше, однако подтвердила, что совместная жизнь вне брака нелегка. По утрам, например, ей приходилось прятать своего мужчину от нежданных гостей, нельзя было просто извиниться и заявить, что «он еще спит». Но самые большие трудности были сопряжены с покупкой совместного имущества, такого как вилла Вестермарка в Марокко, яхты или же собственного острова в Пеллинки. И все же Туве гордилась своим мужчиной и прекрасно с ним уживалась.
После войны связь Туве и Атоса стала глубже, чем раньше. У Туве появилась возможность получить государственную стипендию на обучение в Париже, однако она отказалась от поездки, не представляя, как сможет покинуть Атоса. Она умела взглянуть на себя со стороны и была озабочена увиденным, поскольку боялась, что ее независимость оказалась под угрозой. Она жаждала замужества и была готова пойти под венец в любой момент, но «философ» не желал нести брачное ярмо. Испытывая фрустрацию, Туве заявила, что устала от подобной половинчатости, в том числе своей собственной, и что готова даже на тайный брак. Она иронизировала над своим будущим статусом «незамужней дамы» и задавалась вопросом, какую фамилию они дадут ребенку, если он появится на свет. Будь она замужем, все было бы проще: путешествия, праздники, вся жизнь. Она так любила Атоса, что подчас ей становилось больно, как писала она Еве.
