«И это правда. Он не умеет ненавидеть, любить, печалиться, бояться или скучать… он сверхчеловек… но мне иногда холодно… Я думала, что причинила ему боль, рассказав, что не люблю его больше. Как я была глупа, — писала Туве в 1948 году Кониковой и продолжала, размышляя над собственными чувствами к Атосу: — В последние годы я искала покоя и избегала людей, может быть, мне стоит быть благодарной за то, что Атос таков, каков он есть».
Объективность Атоса означала некую свободу от собственных глубоких чувств. Самокритичное замечание Туве о том, что именно такой мужчина ей и подходит, попало в цель. Общество Атоса всегда вдохновляло ее интеллектуально и оставляло ей достаточно душевного пространства, в то же время Атос не мешал страстному погружению Туве в работу. Но цена была слишком высокой, когда дело касалось эмоциональной стороны.
Позже, в 1951 году, Атос вновь пытался сблизиться с Туве, но было уже слишком поздно. На протяжении многих лет отношения между ними были по большей части дружескими, а секс случался лишь эпизодически. Это напоминало долгий брак, когда чувства горят уже вполнакала. Жизнь Туве к тому моменту уже успела измениться. Атос «казался старым супругом, но уже без былого блеска и важности, которые сопутствовали отношениям на протяжении семи лет, пока я любила его. Теперь он рвется жениться на мне, только я не хочу. Но он всегда будет мне дорог». Так писала Туве Еве в 1951 году.
Ее беспокоила собственная бисексуальность, она еще не до конца успела привыкнуть к своей новой сути, на что требовалось время. На протяжении многих лет Туве размышляла об этом аспекте своей жизни в письмах, несмотря на то что Ева, которой были адресованы эти рассуждения, относилась к новому витку отношений в жизни подруги негативно. Подчас Туве хотела отказаться от своей новой сексуальной ориентации и оставить ее в прошлом. Было что-то, что заставляло ее переживать. Она анализировала однополые союзы друзей-мужчин, задумываясь над свойственными им внутренним напряжением и ссорами. Туве считала, что в гомосексуальных отношениях тяжелее уживаться вместе и жить спокойной жизнью, нежели в гетеросексуальной паре. Возможно, в этом была месть природы, думала она.
Послевоенные карикатуры для «Гарма»
В своих творческих взглядах Туве опиралась на позицию «искусство ради искусства» и была в этом отношении непоколебима. Тем не менее, работая в годы войны над иллюстрациями для «Гарма», она вовсе не занималась искусством ради искусства. С наступлением мира на смену карикатурам на Сталина и Гитлера и рисункам, отображающим ужасы войны, пришли иллюстрации, изображающие мрачные выжженные бомбежками пейзажи. В своих иллюстрациях Туве выводила на первый план главные проблемы воцарившегося мирного времени: дефицит продуктов, взлетевшие цены, регулирование потребления и вечную экономию. В то же время она отражала в своих рисунках бытовые вещи и явления, которые раздражали самых разных людей, и переосмысливала эти темы с помощью юмора и сатиры.
«Очищение от грехов войны», обложка журнала «Гарм», 1945
Это, среди прочего, такие темы, как порожденная временем жадность, избыток вещей и людское безразличие, а также стремительная интернационализация страны. В особенности ее забавляла оторопь, в которую впадали ее соотечественники при виде людей разных этносов, появившихся в Хельсинки перед летней Олимпиадой 1952 года.
Наступил мир, а вместе с ним начались судебные процессы над военными преступниками. Обычные люди также принялись переоценивать поступки, совершенные их знакомыми во время войны. Люди обвиняли друг друга прежде всего в фашизме и принадлежности к враждебному лагерю, а также в приверженности ложным идеалам. Каждый вынужден был защищаться. По-человечески понятно, что многие пытались скрыть или переиначить свою личную историю, деятельность в прошлом или убеждения. Над многими довлело чувство вины и стыда, и политическое покаяние было прямой необходимостью для тех, кто оказался на стороне проигравших. В этом отношении одним из самых интересных является рисунок Туве, опубликованный в «Гарме» в январе 1945-го. Темой его является как раз покаяние, ритуал очищения от прошлого и от его осуждаемых и поверженных идеалов. Туве изобразила некий огромный аппарат, на котором написано «Акционерное Общество „Метаморфозикум“» и ниже: «Отступники дня». Вверх прямо к жерлу аппарата бредет группа черных, как сажа, «отступников» в белых одеяниях, у кого со свастикой, у кого с латинской буквой Q. Свастика, разумеется, символизировала фашизм, а Q была первой буквой фамилии норвежского политика Видкуна Квислинга, который возглавлял марионеточное правительство оккупированной немцами Норвегии. Его имя стало нарицательным для предателя. В числе прочих в аппарат карабкается и угольно-черный муми-тролль. Машина гудит, дымит и извергает пламя и пепел. С другого ее конца на свет выходят незапятнанные создания в светлых одеждах, играющие на арфах или несущие в руках цветы. Нимбы вокруг их голов недвусмысленно заявляют об их полной безгрешности. Хотя картинка и забавна, тем не менее, поиск военных преступников и сопутствующая ему «охота на ведьм», как и осуждение общества, были реальностью, а не художественным вымыслом, и смешного во всем этом было мало.
Иллюстрация на обложке «Гарма» за август 1946 года намекает на ядерную войну. Исполнился ровно год со дня атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки. На обложке задумчивый ангел сидит на крыле самолета. Внизу посреди цветов, напоминающих какие-то хищные растения, стоит мужчина в черном и смотрит вверх на ангела. В воздухе, словно предвестники беды, вьются летучие мыши. В руках у черного человека чемоданчик с надписью URAN 135.
«После празднования Иванова дня», обложка журнала «Гарм», 1952
Многие из иллюстраций Туве имеют политический подтекст, который сложно трактовать спустя десятилетия, когда как сами политики и их деяния уже давно исчезли из людской памяти. Отдельную категорию не потерявших актуальность иллюстраций составляют те, на которых Туве изображает отношение человека к природе и непривычное после войны изобилие товаров. Люди забыли о бережном отношении к окружающему миру, они разбрасывают мусор и уничтожают природу. Людское безразличие стало темой июньской обложки «Гарма». На ней изображен пейзаж после Иванова дня, который больше напоминает пейзаж после воздушного налета. Повсюду сломанные березы, пустые бутылки и осколки, валяются горы объедков и бумажного мусора. Людей на рисунке не видно, только следы их присутствия: кучи отбросов и дымящиеся кострища.
Ангел мира покидает мир атомных бомб. Обложка журнала «Гарм», август 1946
«Искусство ради искусства» — сноб
Период изолированности, который Финляндия переживала во время войны, закончился. Страна вновь начала впитывать новые идеалы и взгляды, бросающие людям интеллектуальный вызов. Круг друзей Атоса состоял из людей, предъявляющих высокие требования к культуре, и это, безусловно, было важно для Туве. Однако Туве ни в коей мере не являлась политическим или социальным клоном Атоса Виртанена. Еще до их романа Туве выполнила для «Гарма» ряд проницательных и заметных политических карикатур на Сталина и Гитлера. И все же, чтобы соответствовать политическому и культурному уровню друзей жениха, Туве приходилось активно анализировать текущие события и расширять свои социальные и культурные горизонты. Это было важно еще и потому, что ей постоянно приходилось придумывать запоминающиеся заголовки и обложки для «Гарма» и других изданий.
