Антанта при полном попустительстве Юрьева наращивала свои войска в Мурманске, доведя их до 4 тыс. человек. В конце июня с прибывших транспортов высадилось 1,5 тыс. британских военнослужащих. При этом в Париже, Лондоне и Вашингтоне не скрывали своих антибольшевистских намерений.
В переговорах по прямому проводу Ленин требовал от Мурманского Совета выражения протеста против увеличения военного присутствия западных стран и призывал дать им отпор. Но эти указания не были приняты во внимание. С подачи Юрьева члены Мурманского Совета проголосовали за сотрудничество с Антантой — под гудение мотора низко пролетавшего британского самолета с прибывшего накануне авианосца «Найрана».
Так разворачивалась интервенция Антанты на Русском Севере. Оказывая ей поддержку, Троцкий нарушал Брестский мирный договор с Германией, по которому корабли Антанты должны были быть удалены из портов России. Почему он шел на это? Не ради ли срыва мирного договора с Германией? Или у него были еще какие-то соображения?
* * *
Обратимся к другому эпизоду.
Несмотря на все усилия внутренней и внешней контрреволюции, в конце 1917 и начале 1918 года не удавалось развязать крупномасштабную гражданскую войну в России. Проходили только локальные вооруженные выступления белогвардейцев. Весной 1918 года едва ли не единственной пороховой бочкой, способной взорвать ситуацию и начать всеобщую смуту, был Чехословацкий корпус. Сформированный еще в царское время из австро-венгерских пленных чехов и словаков, желавших бороться за независимость своей родины, этот корпус после заключения Брестского мира погрузился в эшелоны и двинулся к Владивостоку, чтобы оттуда отправиться в Западную Европу и принять участие в военных действиях на стороне Антанты.
Полностью разоружиться Чехословацкий корпус не пожелал. Совнарком пошел на уступки и передал через И. В. Сталина: «Чехословаки продвигаются не как боевая единица, а как группа свободных граждан, везущая с собой известное количество оружия для защиты от покушений со стороны контрреволюционеров».
И вдруг 21 мая многие Советы территорий, через которые продвигались чехословацкие эшелоны, получили телеграмму начальника оперативного отдела Наркомвоенмора С. И. Аралова: «По приказанию Троцкого предлагаю вам предложить чехословакам, находящимся в эшелонах, организоваться в рабочие артели по специальности или вступить в ряды советской Красной Армии». Затем последовало еще более решительное указание: «Предлагаю немедленно принять срочные меры к задержке, к разоружению и расформированию всех эшелонов и частей Чехословацкого корпуса…»
Однако еще раньше чехословацкое руководство провозгласило корпус «составной частью чехословацкого войска, состоящего в ведении Верховного главнокомандования Франции» и его переход на содержание западных союзников. Тем самым Троцкий, помимо всего прочего, обострял отношения России с Францией, в то время как в апреле японцы высадили десант во Владивостоке.
Секретные приказы Троцкого стали каким-то образом известны командованию Чехословацкого корпуса, которое приняло решение — оружия не сдавать, а при необходимости пробиваться на восток с боем. А Троцкий 25 мая издал приказ № 377, согласно которому все Советы были обязаны немедленно разоружить чехословаков под угрозой расстрела. Подчеркивалось, что, если в одном из эшелонов окажется хотя бы один вооруженный, все должны быть выгружены из вагонов и заключены в лагерь для военнопленных. (И это секретное распоряжение тут же стало известно чехословакам.)
28 мая Аралов направил Омскому военному комиссару телеграмму: «Троцкий приказал, его приказ по отношению к чехословакам привести в исполнение. Вам посылаются бронированные поезда из Москвы». Но и тогда Гражданской войны еще не было. Историк В. Лебедев писал: «Началась она с сызранского предательства…» Под влиянием рабочих Сызранский большевистский Совдеп пропустил через Сызрань эшелоны, заключив с ними договор. Но из Москвы летели грозные телеграммы Троцкого. В результате из Сызрани в тыл пропущенным чехословацким эшелонам был направлен сызранский гарнизон, усиленный подошедшими подкреплениями. Из Самары навстречу им шли сосредоточенные там многочисленные красные войска. Чехословаки попали в настоящую ловушку… Разбив в неравном бою под Липягами большевиков, чехословаки вступили в Самару». Там при их поддержке было создано правоэсеровское правительство — Комитет Учредительного собрания. Правоэсеровские крестьянские дружины окружили Ижевск и Златоуст, где начались антисоветские восстания. Активизировались уральские белоказаки Толстова, оживились разбитые большевиками оренбургские казаки Дутова. Деникин двинулся на Северный Кавказ. Краснов атаковал красных с юга. Был создан единый антисоветский фронт. Началась крупномасштабная Гражданская война.
В телеграмме, направленной Совнаркому 30 мая 1918 года, чехословаки справедливо возлагали ответственность за вооруженный конфликт на советскую власть, которая «…в лице военного комиссара Троцкого вела переговоры с чехословаками неискренним способом, обещая делегациям чехословаков одно и отдавая местным Совдепам тайные распоряжения совсем другого рода».
Троцкий продолжал настаивать на своем, подчеркивая, что «остается во всей силе приказ о расстреле застигнутых с оружием в руках». Этот приказ только усугубил ситуацию. И если удалось справиться с мятежом, то не благодаря, а вопреки действиям Льва Давидовича.
Конечно, в той междоусобице у Троцкого были немалые заслуги в связи с созданием Красной Армии, использованием в ее рядах высокообразованных царских офицеров и генералов Генштаба. Именно им принадлежат по праву лавры победителей, а вовсе не безмерно прославленным тогда Тухачевскому, Якиру и некоторым другим красным командирам.
* * *
А вот как из-за Троцкого едва не рухнул Южный фронт. 18 июня 1919 года Лев Давидович, находясь в Харькове, издал приказ № 112: «Южный фронт наш пошатнулся. Кто виноват?.. Ворота открыты… анархо-бандитами, махновцами… Чрезвычайный Военный Революционный трибунал под председательством товарища Пятакова рассмотрел дело о предателях-махновцах… махновский штаб уничтожен, но яд махновщины еще не истреблен».
Эти обвинения не имели оснований. Махно отклонил предложение Шкуро перейти на сторону белых. Его армия обороняла широкий, стокилометровый участок фронта. Махновцы потерпели поражение в 20-х числах мая, но продолжали сражаться с деникинцами еще почти месяц. Командование Украинским фронтом доносило: «Махно еще сражался, когда бежала соседняя 9-я дивизия, а затем и вся 13-я армия… Причина поражения Южного фронта отнюдь не в украинской партизанщине» (в махновщине).
Начальник штаба Махно В.Ф. Белаш вспоминал: «Действия Троцкого, особенно его предательское распоряжение № 96/с (секретное. — Р. Б.) от 3 июня и особенно третий пункт этого распоряжения, где под страхом строжайшей ответственности запрещалось снабжать нас боевыми припасами и любым военным имуществом, — разрушали Красный фронт (мы ведь были дивизией Красной Армии и сражались в одной линии фронта с ней и подчинялись одному командованию), разоружали нас в пользу Деникина».
Бывший командир 2-й Украинской Красной Армии А.Е. Скачко писал в своих мемуарах: «Приказ Троцкого об объявлении Махно вне закона настолько играл на руку белым, что они отпечатали его во множестве экземпляров и разбрасывали среди войск Махно».
