— Больно? — Он смотрел ей прямо в глаза.
— Дай сюда! — Она нервно показала на сапог, лежащий прямо на земле.
Сева пожал плечами, поднял и передал ей сапог. А она, схватив его, осмотрела каблук. Вроде бы все в порядке, не сломано.
— Болит, спрашиваю? — Сева продолжал массировать ступню.
— Пусти! Холодно! — Она выдернула ногу.
Ступня болела, но идти, наверное, уже можно.
Как-нибудь доковыляет до остановки, а там остановит машину и доедет до Лермонтова. Дальше — проще. Она знала, где находятся ампулы, шприцы…
Настя загадочно улыбнулась сама себе. Все, теперь нет никаких сомнений насчет того, нужен ей укол или нет. Конечно, нужен. Морфий отлично снимает любую боль, в том числе и душевную.
— Тебе в больницу надо, — сказал Сева, надевая на нее сапог.
— Может, лучше к тебе в общагу?
— Ну, если только отлежаться…
— С тобой?
— Вообще.
— А с тобой? — с наигранным возмущением спросила она.
— Ну, я сейчас об этом не думаю…
— Не мужик!
Настя поднялась, неуверенно оперлась на больную ногу. Ничего страшного, можно идти.
Она сделала пару шагов, и Сева взял ее под руку.
— Хорошо, уговорил, — усмехнулась она. — Беру тебя в братья. Будешь моим персональным медбратом.
— Давай я тебя домой провожу.
— Может, еще и с мамой познакомишься?
— Это ты прикалываешься?
— Ну, ты же сказал отцу, что больше со мной не встречаешься?
— Ну, он спросил, я сказал… А зачем врать?
— Не оправдывайся. Сказал и сказал…
— Какая-то ты не такая стала, — качнул головой Сева.
— А тебе больше нравилась наивная дурочка? Та, которую ты обидел?
— А если затмение нашло?
— Мне уже все равно, что там на тебя нашло…
— В тебе говорит обида. И злость… Нам нужно серьезно обо всем поговорить. И обсудить наши с тобой отношения.
— Очень хорошо. Подай заявление на имя Олеси, если она одобрит, обращайся ко мне — вдруг соглашусь!
— Олеся загуляла, — тихо, под давлением сказал Сева.
— Собаке — собачья свадьба.
— С Женей.
— Что — с Женей?
— Собачья свадьба. С ним она гуляет.
— Что?!
Настя остановилась, повернулась к Севе. И снова она погорячилась, на этот раз подвернулась правая нога. Катастрофы не произошло, она не лишилась способности стоять на своих двоих. Но как же больно!..
А Женя мог изменить ей с Олесей. Смог же он использовать эту дуру в игре против них с Севой. Олеся повела себя как приманка на крючке у рыбака, насадила на себя Севу. Но что ей мешало снова забраться на этот крючок?
— Ну, я точно не уверен…
— Не уверен?! — На душе у Насти полегчало.
Она повернулась и продолжила путь к остановке.
— Ну, я их вместе пока не застукал. Но я слышал, как Олеся звонила Жене…
— Ты так больше не шути!
Жене действительно звонили, но не Олеся. Кто-то из его друзей дал о себе знать. Этот же человек уладил проблему. Женя уже не боится, что его убьют, но из дома вчера уехал с пистолетом под курткой. Не все еще решено, тревожные нотки в ситуации сохраняются. Но ничего, скоро Настя успокоит брожение чувств и переживаний.
— Я обязательно узнаю, — сказал Сева.
Настя мотнула головой. Пусть следит за Олесей, а за ней ходить не надо.
— Олеся сейчас в общаге, иди, узнавай, с кем она там в номере, — с издевкой усмехнулась Настя.
— Меня ты больше интересуешь.
— Очень хорошо. Только сейчас оставь меня в покое.
Она подошла к остановке одновременно с троллейбусом, который приветливо открыл двери перед самым ее носом.
— Я тебя умоляю, не провожай!
Сева не брал ее за руку, но Настя на всякий случай дернулась, отталкивая его. Поставила ногу на ступеньку.
— Твой Женя — еще та сволочь! Он тебя до добра не доведет! — ей вслед сказал он.
Настя никак не отреагировала на эти слова. Все равно, что там говорит Сева. Сейчас главное — добраться до заветной ампулы. Надо как можно скорей снять боль.
Глава б
Женя сидел в кресле. Руки у него свободны, он мог ими крутить, махать, но туловище примотано веревками к спинке кресла. Губа у него распухшая, на подбородке — кровь, под глазом — синяк, на щеке — содрано. Он сидел, а рядом стоял какой-то устрашающей внешности тип с «наганом» в руке.
Этот тип уставился на Настю, от его взгляда у нее отнялись ноги. Заметил ее и Женя. Увидел, встрепенулся:
— Настя, беги!
Но сзади кто-то толкнул ее в плечо. Толкнули несильно, но Настя от испуга сама сорвалась с места, заскочила в комнату, забилась в свободный угол.
В комнату зашел Анатолий Александрович по кличке Сластик. В одной руке он держал кружку с дымящимся чаем, в другой — ложечку, помешивая сахар.
— Добро пожаловать, красотка! — с глумливой вежливостью сказал он.
— Сластик, ее не тронь! — Женя задергался в кресле, но подняться не смог.
— Это кто тут вякает? — спросил Сластик, с брезгливым возмущением глянув на него.
— Я отдам тебе все до копья!
— У тебя нет столько денег.
— Я достану!
— Не надо доставать. Мне нужно здесь и сейчас.
Настя поняла, что ей нужно срочно уколоться.
Если она этого не сделает, у нее разорвется сердце — от жалости к Жене. И от страха за себя. Все-таки проявил Сластик свое грязное нутро… Возможно, это от него прятался Женя. Если так, то эта мразь добралась до него. Осталось только убить. И Настю вместе с ним.
— Ну, хочешь, забери дом!
— Как я могу его забрать? На дом документы нужны, пока их переоформишь… Телочку мне свою отдай!
Сластик снова повернулся к Насте и навалился на нее взглядом. И мысленно уложил ее на спину.
— Как это отдать?
— Ну, документы на нее не нужны…
Сластик подошел к Насте. Пальто на ней было уже расстегнуто, осталось только развести полы. Он сделал это и заглянул под пальто с таким видом, как будто под ним она была совершенно голой.
— Не надо! — жалко пробормотала Настя, запоздало шарахаясь от него.
— Сластик, будь человеком! — простонал Женя.
— Это ты мне говоришь?! — У Сластика от злости перекосилось лицо. — Жоголь, кончай падлу!
