«Трудно, — признает участник Турист-трофи Макгиннесс. — Трудно соскочить с этого наркотика, который есть у каждого из нас в крови». У человека как биологического вида стремление к познанию нового заложено эволюционно. Не все те, кто увлекаются экстремальными видами спорта, адреналиновые наркоманы — некоторые из них всего лишь дофаминовые. Но если мы все запрограммированы на поиск чего-то нового, то почему у одних гораздо выше склонность к риску, чем у других?
Холодное сердце — холодный рассудок
В начале 1960-х гг. профессор Марвин Цукерман проводил у себя в Делавэрском университете эксперименты с сенсорной депривацией. В какой-то момент он заметил у своих добровольцев одну странную особенность. Большинство из них были чем-то похожи друг на друга: длинные волосы, в руках мотоциклетный шлем. Зачем бы этим любителям свободы участвовать в таком скучнейшем эксперименте, где надо часами лежать в темной звукоизолированной комнате?
Как выяснилось, их привлекли статьи в газетах, в которых рассказывалось об уже проведенных опытах подобного рода, и отмечалось, что некоторые участники испытывали галлюцинации. Цукерман предположил, что есть люди определенного типа, которые стремятся к таким вот новым ощущениям. Ученый подготовил специальную анкету с утверждениями, с которыми респондент мог согласиться либо не согласиться. Среди утверждений были, например, такие: «Я ни за что не буду пересматривать кино, которое я уже видел»; «Если я окажусь в месте, которое я плохо знаю, будет лучше, если рядом окажется провожатый».
Обобщив результаты исследования, Цукерман создал шкалу склонности к риску.
[218] По ней можно определить, насколько тот или иной человек готов к чему-то новому и, возможно, опасному. Дальнейшие исследования показали, что повышенная склонность к риску отмечается примерно у 10 % людей.
Профессор Темпльского университета в Филадельфии Фрэнк Фарли называет таких людей любителями риска Т-типа. Интерес к этой теме появился у Фарли после одного происшествия в канадском Эдмонтоне, когда ему было 8 лет. Однажды зимой Фрэнк играл с друзьями. Внезапно их пожилому соседу, откапывавшему машину после сильного снегопада, стало плохо с сердцем. Друзья Фрэнка застыли на месте, и только он один не растерялся и бросился к соседу, пытаясь помочь. «Я хотел затащить его в машину, чтобы он хотя бы лежал не на снегу, а на сиденье, — вспоминал он в одном интервью. — Но он умер у меня на руках».
[219] После того случая Фарли загорелся страстью исследователя. Он посвятил свою карьеру поискам ответа на вопрос, почему некоторые люди оказываются готовыми в решающий момент прийти на помощь. Разговаривая с пожарными, полицейскими, спасателями и другими людьми, которые рисковали собственной жизнью ради других, Фарли решил узнать, не обладают ли определенные люди готовностью пойти на риск и в других ситуациях.
Люди Т-типа (с большой буквы Т) имеют склонность к риску, подобно любителям риска в терминологии профессора Цукермана. «Для них мотивация связана с риском, неопределенностью, новизной, разнообразием, — объясняет Фарли. — Они прекрасно чувствуют себя в условиях неопределенности. Любят острые ощущения. Мыслят и действуют независимо. Считают себя хозяевами своей судьбы. Уверены, что способны справиться с любой ситуацией».
[220] Их антиподы — люди т-типа (с маленькой буквы т). Они избегают риска, их мотивация — что-то знакомое и определенное.
Признаки личности Т-типа объясняют увлечение таких людей экстремальными видами спорта, их инициативность и творческую энергию в сфере искусства и науки. Они готовы к риску в любой деятельности — умственной и физической. Цукерман определяет поведение людей, склонных к риску, как «стремление к новым, ярким переживаниям без оглядки на риск физического, социального, юридического или финансового характера». В последних редакциях его анкеты имеется возможность оценить респондентов по трем категориям: любовь к приключениям, страх понести ущерб и импульсивность. Любители риска обладают большей склонностью к совершению противоправных действий, а также к наркозависимости. Исследования подтвердили, что проходящие лечение наркоманы и спортсмены-экстремалы располагаются примерно на одном уровне по шкале склонности к риску.
[221]
Страсть к риску отчасти объясняется генетикой. По всей видимости, она зависит от характера выработки мозгом дофамина: любителей острых ощущений больше других привлекает все новое, поскольку их мозг вырабатывает дофамин в течение более длительного периода. Исследование, проведенное в Университете Вандербильта в штате Теннесси с использованием технологии сканирования мозга, показало, что у любителей риска меньше ауторецепторов.
Ауторецепотры — это своеобразные «выключатели» дофамина. Располагаясь с внешней стороны нейронной мембраны, они регулируют приток в клетку нейромедиаторов, ограничивая его, когда их уровень становится слишком высоким. Если у человека число ауторецепторов невелико, то в момент выброса дофамина в ответ на новые ощущения человек чувствует острее, и это чувство сохраняется дольше.
«Представьте, что дофамин — это бензин, — объяснял ведущий автор исследования Дэвид Залд в материале National Geographic. — Добавьте сюда мозг, у которого тормоза срабатывают через раз, — и получите настоящего экстремала».
Многие любители острых ощущений имеют пониженный уровень энзима MAO-B (моноаминоксидаза В), расщепляющего дофамин в мозге. У самых отъявленных экстремалов, по сравнению с обычными людьми, количество MAO-B меньше примерно на 30 %. Между тем низкий уровень энзима характерен для преступников и лиц, страдающих алкогольной или наркотической зависимостью. Их мозг не способен быстро расщепить дофамин, и он продолжает циркулировать вместе с кровью, делая удовольствие от риска более ярким. Напротив, высокий уровень MAO-B наблюдается у женщин; он также повышается с возрастом, что объясняет большую склонность к риску среди молодых мужчин, равно как и стремление к тихой, спокойной жизни в старости.
Тому есть еще одно объяснение, оно связано с особенностями развития системы торможения в мозге — префронтальной коры. Она отвечает за нашу способность «нажимать на тормоз»; именно эта область заметно активизируется, когда мы, пересиливая желание сойти с беговой дорожки, продолжаем наматывать километры.
