Она никогда не пыталась найти настоящих родителей из страха причинить боль приемным родителям, соответственно, ей и в голову не приходило, что у нее может быть сестра, поэтому она была в восторге, встретившись с Джули. Грустно было узнать, что их отец неизвестен, а мать умерла от передозировки наркотиков, но еще больнее услышать, что у сестры проблемы со здоровьем с самого детства, ее удочерили, но снова потом вернули в приют. Джули с детства была несчастна.
– Мне повезло гораздо больше, чем ей. Приемные родители любят меня, как родную. Для них не важно, как я училась в школе. Они принимают меня такой, какая я есть. А вот для родителей Джули…
– Мне ее история не интересна, – перебил Лучиано.
– Но она мать Никки.
– Я рад, что ее нет с нами, иначе она могла бы причинить еще больший вред моему сыну.
– Как ты можешь так говорить?
– Да ладно. Она его мать и имела право на ребенка, но не была добропорядочной и заботливой, чтобы воспользоваться им.
Джемайме удалось стащить с постели простыню, завернуться и выбежать в приоткрытую дверь. Глаза были полны слез. Ее трясло. Первый сексуальный опыт оказался неудачным. Она чувствовала себя никчемной и отвергнутой. Сестру поливали грязью, а она ничего не могла возразить, потому что та действительно поступила ужасно. Но не бывает абсолютно плохих людей. Даже в самом ужасном есть что-то хорошее.
Ей нужно было принять душ, смыть с тела память о прикосновениях Лучиано, ощущение его тела на своем. Джемайма повернула кран и встала под горячую струю, мысленно возвращаясь к Джули и с сожалением отмечая, как мало времени они провели вместе. Может быть, став ближе к сестре, узнав ее, она как-то могла бы все изменить к лучшему. С другой стороны, Джули никогда не прислушивалась к ее советам, особенно в вопросах, которые касались Никки. Любовь к малышу прочно поселилась в сердце Джемаймы с того момента, как только она увидела его впервые, потому что он был самым несчастным ребенком на свете.
– Я не знаю, как быть матерью, – пожаловалась Джули однажды. – Он постоянно плачет. Ты советуешь обнять его, прижать к себе, но я чувствую себя неуютно.
У Никки были колики, но Джули не могла справиться и с этим. Сначала Джемайма просто старалась помочь, но кончилось тем, что она полностью взяла на себя обязанности матери и винила себя в том, что Джули вернулась к работе в Лондоне, оставив ей малыша, потому что так и не смогла наладить с ним контакт. У сестры вообще были проблемы в отношениях с другими людьми. Она нигде подолгу не задерживалась на одном месте и не поддерживала контакты, предпочитала сбегать, когда назревали неприятности.
Лучиано не чувствовал ни капли сострадания к ней. Джули совершила много плохого, но она не была безнадежным человеком.
Джемайма решительно вышла из ванной и направилась к двери, ведущей в коридор, которая все еще была открыта.
– Я любила сестру и не сожалею об этом. Единственное, о чем сожалею, – то, что соврала тебе. Это неправильно. Я слишком привязалась к Никки и боялась потерять его, но это не оправдывает меня.
– Это была игра на силу, не так ли?
– Сила здесь не имеет значения.
Вдруг она услышала отдаленный крик ребенка.
– Никки плачет.
– Карлотта позаботится о нем.
Но Джемайма не слушала его, бросившись к лестнице. Звук доносился откуда-то сверху, значит, Никки находится этажом выше.
– Я не могу оставить его в таком состоянии.
Скорее всего, она долго не задержится в замке, особенно после того, как он узнал правду. У нее нет прав на ребенка. Поражает то, что он, зная все это, занимался с ней сексом. Хотя и признался, что изрядно выпил. Мысленно она содрогнулась. Неужели это алкоголь сделал ее более привлекательной? Почему она вообще об этом думает? Разве сейчас это имеет значение? Да, они переспали. Назад дороги нет. Для него это обычное дело. Даже спросил, сколько стоит ее невинность. Это самое унизительное. Она чувствовала себя обиженной, и в этом виновен он.
Глава 7
Карлотта обеспокоенно качала на руках Никки. Лицо малыша было малиновым от слез. Он громко всхлипывал.
– Ему не нравится, если его качают, когда он плачет.
Джемайма думала о том, что лучше было бы сразу обсудить все нюансы с няней, до того как та начнет заботиться о малыше. Из-за двери они услышали речь на итальянском. Карлотта нахмурилась и с недовольным видом отдала ребенка Джемайме. Лучиано находился в комнате в качестве переводчика, но девушка решила не обращать на него внимания. Никки засуетился, когда няня передавала его, и, почувствовав Джемайму, обхватил ее за шею маленькими ручонками и прижался к ее груди.
– Плохой сон. Он бывает напуган, когда просыпается, – пояснила девушка. – В такие моменты нужно просто успокоить его.
Она все еще беспокоилась по поводу своего внешнего вида. На щеках горел румянец, сердце ныло от недавно пережитого. Она вдохнула запах малыша – запах чистоты и невинности – и с глубоким вздохом опустилась в кресло-качалку рядом с колыбелькой.
Казалось, факт того, что они оба недавно были раздеты, заметен каждому, и это очень неловко. Девушке не хотелось, чтобы кто-либо даже предположил, что она переспала с Лучиано. Это ее личный позор. Карлотта лишь улыбнулась ей, радуясь, что малыш затих.
Никки на руках Джемаймы почти сразу успокоился. Лучиано не без удивления отметил это для себя. Малыш судорожно схватил ее за палец, чтобы быть уверенным, что она никуда от него не уйдет. Никколо скучает по ней. Это очевидно. Как много изменилось для этого маленького человечка всего за один день: обстановка, распорядок дня, внезапное отсутствие человека, которому он так доверяет. Лучиано почувствовал вину. Это он установил правила, которые причиняли ребенку боль и страдания. Это он дал указание Карлотте самой справляться с ребенком и обращаться за помощью к Джемайме только в случае крайней необходимости. Как можно одновременно любить сына и лишить его самого любимого человека? Лучиано стало стыдно. Он смотрел, как ласково Джемайма поглаживает малыша по голове, видел нежность в ее глазах.
– Он знает, кто его мама, – тихо сказала Карлотта на итальянском.
Сейчас это прозвучало как злая шутка. Он знал теперь наверняка, что Джемайма не была мамой Никки, но они сильно привязаны друг к другу. Он понял, что немедленно должен поговорить с адвокатом, выяснить точно, кто такая Джемайма Барбер. Нельзя доверять своим инстинктам? Однако и Джемайме он не доверял. Например, если бы кто-то вздумал говорить что-либо про его бывшую жену, точно бы не поверил.
Он и не заметил, как подошел к девушке ближе. Никки оторвал голову от ее шеи, посмотрел на него чистыми широко распахнутыми глазами и улыбнулся. Лучиано остановился как вкопанный. Впервые он получил положительный отклик от собственного сына. Важно и то, что ребенок улыбнулся только на руках у Джемаймы, чувствуя себя под ее защитой. Лучиано отметил это про себя.
