Корсак не один год разрабатывал эту операцию и планомерно, без спешки, забрасывал в район разведывательную аппаратуру. Собственно, быстрее работать он не мог, даже если б захотел, – в регионе был большой дефицит кадров, поскольку руководство службы считало, что лучше меньше, да секретнее. И, по мнению майора, оно было право, ведь это был регион, где Орден – так они называли организацию – действовал практически без ограничений.
На Орден работал бизнес, районные и городские власти. У них были мощные службы безопасности, поэтому одерживать небольшие и даже средние по масштабу победы Корсаку удавалось, лишь играя на противоборстве двух «орденов».
– Черви сработали… – очень отчетливо донеслось из динамика.
– Полностью сработали?
– Как вы и предполагали. Я даже удивлен… Не ожидал… Если честно.
– Прекрасно.
– И на этом все. Я ухожу, майор, я тебе больше ничего не должен.
Корсак хотел сказать что-то еще, но связь разъединилась.
Он вздохнул. Это был очень ценный специалист, и в свое время Корсаку пришлось немало потрудиться, чтобы завербовать его. Но только на время. И вот это время истекло.
Что ж, главным было то, что агент плодотворно поработал. Корсак привлекал его всего несколько раз, но этого хватило, чтобы подготовить большую операцию.
Майор собирался – ни много ни мало – уничтожить базу «Ямато», опору Ордена, которую тот строил тридцать лет. За эти тридцать лет под пятой тайной организации оказались целые регионы, и в ближайшее десятилетие, Корсак знал это наверняка, Орден намеревался взять под контроль весь материк – Кинстралию.
Это не означало, что Орден объявит нечто вроде собственного государства – нет, но все на этой территории будет происходить по воле джунгар. А дальше – кто знает?
Боссы Ордена давно поняли, что война – это второстепенный способ захвата территорий и обеспечения интересов, поэтому партизанские действия только отвлекали Метрополию от главного метода джунгар – полностью переходившего на экономические рельсы.
Региональные министры, полиция, бюро всех основных спецслужб и подразделения армии воевали с партизанами и не могли понять, зачем в тех или иных случаях эти странные повстанцы захватывали территории, подчас лишенные не только населения, но даже и растительности. А это были только отвлекающие маневры.
И чем большего Орден намеревался добиться здесь и сейчас, тем большие сражения он затевал где-то там далеко.
Выбравшись из тесного блока связи, майор Корсак перевел дух и сказал уставившимся на него стажерам:
– Через полтора часа сброс, поэтому проверьте крепления страховочных ремней и подушки безопасности, вопреки всем ожиданием приземление может оказаться жестким.
– Но вы же говорили о «софт-джемпе», сэр! – воскликнул Сомак, имея в виду систему активного торможения с гравитационными генераторами.
– Если бы я не говорил о «софт-джемпе», вы бы в штаны наделали и ни за что со мной не полетели, два качка-ботаника. Разве не так?
Гении переглянулись и вздохнули. Их развел офицер-практик, имевший коэффициент интеллекта втрое ниже, чем у них. Но он был практик и у него был опыт.
Глава 122
Первые мгновения сброса хорошо запомнились – транспортная тележка с грохотом покатилась по разбитым рельсам, и этот грохот заполнил весь объем обитаемой капсулы. Затем тележка наткнулась на тормозные стопоры, капсула со скрежетом стала скользить по салазкам и наконец – оно, свободное падение.
Корсак не впервые переживал эти ощущения, но всякий раз волновался и восторгался, как в самый первый раз.
Пристегнутые ремнями безопасности стажеры молчали, выполняя озвученные майором инструкции: набрать побольше воздуха, задержать дыхание и зажмуриться. Терпеть до тех пор, покуда это возможно, и начать дышать, полностью сосредоточившись на ощущениях от процесса дыхания.
Корсак сам придумал эти инструкции. К тому моменту, когда агенты, наконец, смогут дышать и начнут соображать, парашютная система капсулы уже раскроется, и никто не станет переживать по поводу того, что первый каскад уже раскрылся, а второй спустя пять секунд – все еще молчит!
Такое случалось часто, система была несовершенна, и сколько ее ни пытались довести до ума, второй каскад раскрывался или через полторы секунды после первого, или через пятнадцать.
Приходилось привыкать к тому, что было.
Но в этот раз рывки от раскрывавшихся парашютных каскадов критически запоздали, и это вызвало у стажеров панику.
Когда ударились о снежный слой, майор ухмыльнулся. Вот и всё. Они на два метра ниже уровня сугроба, а значит, высадка прошла удачно.
Система парашютов? Ну да, она могла демаскировать место приземления, однако спустя десять часов материал распадался, и остатки уносились ветром, и уже никто не мог обнаружить место, куда ухнула в снег капсула.
– Внимание! Мы прибыли на место с минимальным отклонением от заданной точки. Поздравляю вас с этим, – объявил Корсак, чтобы подбодрить стажеров.
– Спасибо, сэр, – сказал Сомак.
– Наша радость не знает предела, – пробубнил Ружон.
– Я запрещаю вам унылое нытье. Отстегивайтесь и начинайте выравнивать капсулу, у нас крен в восемнадцать градусов, это нужно исправить.
– Виброскопом? – уточнил Сомак.
– Да, возьми его в ЗИПах.
– А мне что делать? – спросил Ружон.
– Запускай на прогрев станцию дистанционной диагностики.
– А что здесь можно диагностировать?
– Аппаратуру, дружочек! – усмехнулся Корсак. Он понимал, что в представлениях стажеров затащил их в какую-то пустыню, где никто никогда не жил и даже не появлялся. Им и в голову не приходило, сколько железа было разбросано по вершинам здешних сопок.
Причем не только его – Корсака – железа, но и приборов контрнаблюдения службы безопасности базы «Ямато».
О некоторых из этих станций Корсак знал, но он не трогал их, чтобы не обозначить свой интерес раньше времени. Достаточно было знать, какое оборудование охраняет подходы к базе, чтобы сделать его неопасным.
Зажужжал виброскоп, и один из дальних углов пополз вниз.
Майор дал Ружону знак, чтобы тот пока ничего не включал: ровное основание для работы электроники было так же важно, как для стрельбы артиллерийского орудия. Это Корсак знал из практики, хотя теоретически электронный блок можно было ставить как угодно.
Пяти минут хватило, чтобы укрытая в толще снега капсула выровнялась, и после этого стало возможным «поднять перископ», как выразился Корсак, и это почти что соответствовало сказанному, с той лишь разницей, что помимо оптического глазка наверх подняли и десятидюймовую сферу, набитую полутора десятками различных антенн, которые не требовали пространственного развертывания.
