Взгляд мой упал на урну, стоявшую рядом с дверью, я попробовала подтянуть ее к двери, однако она оказалась намертво прикрученной к асфальту. Оставалось одно: сунуть тапку под дверь, что я и сделала. И теперь оглядывала двор. Белый плащ в темноте должен быть заметен. Никакого движения. Я прошла до конца дома, то и дело косясь на джип. Затем решительно направилась к нему.
Где-то на полдороге я услышала, как заработал мотор, ускорилась, а джип тронулся с места.
– Эй! – крикнула я и, поняв, что останавливаться он не намерен, стукнула рукой по заднему крылу.
Обычно водители на это реагируют сами знаете как. Притормозил бы уж наверняка. Но этот поспешно скрылся.
Я попыталась запомнить номер, не особо на это рассчитывая, в состоянии ирреальности, в котором я находилась, буквально все вызывало сомнения.
Поспешно вернувшись к подъезду, я обулась и, поднявшись по лестнице, некоторое время сидела на подоконнике между первым и вторым этажами, таращась в окно. Ничего не происходило, во дворе по-прежнему ни души. Я гадала: была ли в той машине моя мать? И пыталась решить, что делать дальше. Рассказать отцу? Что за причина заставляет мою мать вести себя подобным образом? Какой в этом смысл? Допустим, у нее есть для этого повод. Сейчас не важно какой. Она ищет встречи со мной. Со мной, а не с отцом. В обоих случаях она бросилась бежать, не сказав мне ни слова. Ее кто-то напугал? Водитель джипа? Возле дома отца никаких машин не было. Может, это призыв к действию? И я должна сама найти ее? Честно говоря, я сомневалась, что это моя мать. Уж очень подобное поведение не вяжется с ее образом. Но похожесть пугала, и неизменное «а вдруг» сводило на нет все доводы разума.
Я вернулась в квартиру, но до утра так и проторчала возле окна и почти убедила себя: кто-то затеял со мной игру. Смысла в ней я не видела и о цели не догадывалась, но отцу решила ничего не рассказывать, пока не ясно, какое он имеет отношение к ее исчезновению. Эта мысль вызвала откровенную панику, но я точно знала: отмахнуться от нее не получится.
Утром, когда я еще крепко спала, явился Илья. Настойчивый звонок поднял меня с постели, на пороге я обнаружила старого друга в компании длинноволосого парня в мятой футболке и драных джинсах. Выглядел он так, словно неделю не спал, а обретался все это время на улице.
Представить, где и как пересеклись их пути с Вяземским, фантазии не хватило, но, судя по всему, они были давними приятелями.
– Привет, – сказал Илья. – Это Степа. Степа, это Аня.
Тот кивнул, глядя сквозь меня, и лаконично осведомился:
– Где?
Надо полагать, он имел в виду компьютер.
Я молча ткнула пальцем в нужном направлении, тоже решив на слова не тратиться.
Парень устроился за моим рабочим столом и принялся насвистывать, а Илья шепнул мне:
– Степа – гений, вот увидишь…
Что я увижу, осталось до конца не ясным. Степа спросил пароль, вошел в мою почту, нашел нужное письмо. Дальше начались странности. Письмо содержало файл, в котором, собственно, и было поздравление. Открытка с розочками и коротким текстом. Степа кликнул на квадратик файла с намерением его открыть, в ту же секунду изображение начало точно растекаться по экрану. Степины пальцы порхали по клавиатуре, квадрат исчез, а Степа выругался.
– Что? – спросил Илья, как и я, плохо понимая, что происходит.
– Ты файл только один раз открывала? – повернулся ко мне Степа.
– Да.
– Ясно.
– Мне – нет, – честно сказала я.
– При попытке сделать это вторично включается программа самоуничтожения.
– Ну и?.. – нахмурился Илья.
– Ну и файла больше нет.
– А такое возможно?
– Ты же видишь.
Некоторое время мы таращились друг на друга, потом я спросила:
– Ты можешь что-нибудь узнать о том, кто письмо отправил?
Его руки вновь заскользили по клавиатуре, некоторое время мы молча наблюдали, стоя за его спиной, потом, решив не досаждать, переместились на диван.
Наконец Степа повернулся к нам и сказал удовлетворенно:
– Крутой чувак.
– Ты? – не дождавшись продолжения, спросила я.
– Не-а. Он. – Степа ткнул пальцем в экран за своей спиной. – Я могу потратить еще кучу времени, но вряд ли что найду.
– Супер, – расплылась я в улыбке. – Спасибо за помощь.
– Реально крутой чувак, – кивнул он.
– Почему чувак? Это не может быть женщина?
Он пожал плечами, давая понять, что сие не особо его волнует, и потопал к входной двери. Так как он не разулся при входе, то и обуваться ему не пришлось, в общем, он покинул нас весьма быстро.
– Гений, – сказала я. – И парень классный. Влюбиться, что ли?
– Ну зачем ты так… – вздохнул Илья. – Если Степа чего-то не смог, значит, сделать это в принципе невозможно.
– Я что, спорю?
Илья некоторое время смотрел куда-то перед собой и вдруг заявил:
– Хреново.
– А то, – кивнула я.
– Ты понимаешь, что происходит? – нахмурился он.
– Письмо исчезло.
– Я не об этом.
– А о чем?
– Дурная шутка теперь шуткой вовсе не кажется.
– Она мне с самого начала не приглянулась.
– Нюся, – укоризненно произнес он. – Все куда серьезнее… Ты понимаешь?
– Когда ты дважды задаешь один и тот же вопрос, я начинаю чувствовать себя идиоткой. Я ее видела, – помедлив, сказала я, держать это в себе не было сил. Кому ж довериться, как не старому другу, да еще без пяти минут мужу.
– Кого? – не понял он, бестолковость в данном случае извинительная.
– Маму.
На сей раз Илья даже спрашивать ничего не стал, только моргнул в полном обалдении, а я рассказала о встрече возле дома отца и ночном визите.
– Если бы не письмо, – выслушав меня, заговорил он, – я б решил: ты не в себе.
– Так и есть. Мозги закипают, когда я думаю об этом.
– Ты уверена, что это твоя мать?
– Нет. Не уверена. И слава богу.
– В смысле?
– В смысле, если это в самом деле она, значит, моя мать спятила. Другого объяснения я не нахожу.
– Бывают разные обстоятельства…
– Бывают. Вот только зачем показываться, а потом убегать?
– Не знаю.
– Если она смогла отправить поздравление, почему бы заодно не сообщить, что с ней произошло?
– Что, если… возможно, ее контролируют. Она может делать лишь то, что ей приказывают. Понимаешь, о чем я?
