– Кем-кем, – девушка брезгливо повела плечом, словно сама еще полгода назад не занималась точно тем же, – шалавой.
– Поня-я-я-я-тно.
– А я ребенка жду, – ее лицо снова просветлело, – Эдик сказал, родится, анализ на ДНК сразу сделаем и будем свадьбу играть.
– А если не того… – Леха без приглашения сел за стол, – если окажется, что это не его ребенок?
– Вот ты даун! Конечно, его! Я точно чувствую.
Тему беременности Олеськи они на этом свернули. Стали пить чай с конфетами – этого добра в доме хватало. Олеська спрашивала, как дела в баторе. Они рассказывали. Смеялись над историями, которые приключились в детдоме за последнее время. Видно было, что она скучает по любимой воспитательнице и нескольким близким друзьям, но о том, чтобы вернуться, даже речи не шло.
– Ты назад-то не собираешься? – спросил Игорь.
– Мне теперь туда даже соваться нельзя. Иначе ребенок родится государственный.
– Это как? – не понял Леха.
– Так. Ты че, не знал? – Олеська снисходительно посмотрела на приятеля, – у си́рот рождаются си́роты. Малыша отнимают и на усыновление отдают.
– Да ладно?!
– Ну, вы что, маленькие, что ли? – Будущая мать закатила глаза. – Я точно помню – Танька четыре года назад забеременела. Родила. И все, ребенка у нее отняли.
– Сейчас вроде уже нет такого, – Игорь с сомнением покачал головой, – говорят, приюты сделали специальные. Мать и дитя. Постоянно же баторские рожают.
– Ага, может, и сделали, но я все равно не вернусь, – Олеська снова посмотрела на часы, – мне полгода до восемнадцати осталось. А потом буду свободным человеком, что хочу, то и делаю!
– Если замуж выйдешь, – пробубнил Леха, – то сразу станешь взрослой.
Он подумал, что Олеське, в отличие от него, в жизни крупно повезло. У нее есть Эдуард, за которого она смогла зацепиться и который пока еще ее терпит. А им с Игорем даже податься некуда. Вот и здесь, как выяснилось, остаться не вариант. Надо искать адрес Андрюхи. Только где его взять?
– А вы чего это, кстати, не в лагере? – вдруг с подозрением спросила она.
– Мы же ОГЭ сдаем, – не моргнув глазом, соврал Леха. – А у тебя как с учебой?
– Забила, – Олеська поморщилась, – на фиг мне это надо. Чай еще будете?
Игорь с Лехой радостно закивали и снова переключились на пустую болтовню. Подначивали друг друга, обсуждали общих знакомых из батора. Разговор становился все веселее, громче. И вот уже все трое ржали как кони. Никто из них не услышал, как открылась входная дверь, и на пороге кухни появился пузатый мужчина лет тридцати пяти – одетый в светлый льняной костюм, абсолютно лысый и при этом с кустистой бородой.
– Алэся! – его голос прозвучал как раскат грома, – это что за балаган?!
Олеська испуганно вскочила на ноги и бросилась к Эдуарду. Расстегнула и помогла снять пиджак, бережно повесила его на спинку стула. Потом опустилась перед ним на колени и начала развязывать шнурки на ботинках. Леха от изумления открыл рот.
– Это ребята из детского дома, – оправдывалась она, не в состоянии справиться дрожащими пальцами с крепкими узлами, – они вещи мне принесли. Уже уходят.
Леха и Игорь, которые застыли в неподвижном ужасе, теперь как по команде вскочили на ноги и бочком стали пробираться мимо занявшего почти весь дверной проем Эдуарда в коридор. Молниеносно напялив кроссовки, они попятились к двери и попытались самостоятельно справиться с замком. На то место, где мгновение назад была их обувь, Олеся уже поставила начищенные до блеска черные ботинки Эдуарда.
– Спасибо, всем передавайте привет! – нарочито громко говорила она, открывая дрожащими пальцами замок.
– Нам бы это, – Игорь едва слышно шептал, – адрес Андрюхи.
– Сейчас, – так же тихо ответила она и, порывшись в своем телефоне, продиктовала им адрес. – Все, валите!
Они прятались по закоулкам до поздней ночи – Андрюхи, похоже, не было дома, не отвечал его домофон. Квартиру он получил неподалеку от батора, так что они вытаптывали родной район. Потом уже залипли около двери в подъезд, дождались, когда она откроется, и прошмыгнули внутрь.
Лифт стремительно взлетел под самую крышу и распахнул двери. Они вылетели на площадку и стали звонить. Внутри квартиры оставалась гробовая тишина, словно звонок был немым. Игорь начал колотить ногой в дверь. Наконец внутри квартиры послышались шаркающие шаги.
– Андрюха, открой! – прошипел Игорь в щель. – Это мы, Леха с Игорем.
– Че надо?
– Сначала пусти!
Замок щелкнул, и парни увидели бывшего однокашника – заспанного, в одних трусах, с всклокоченными волосами. В нос шибанул неприятный запах.
– А мы тебе в домофон звонили, – изумленно доложили они.
– Не работает, – объяснил хозяин квартиры, – как-то так.
– Можно мы у тебя переночуем? – с места в карьер начал Игорь, сразу же захлопнув за собой дверь и закрыв ее на замок.
– Вообще-то…
– Нам очень надо! Мы тебе пригодимся, у нас бабки есть.
– Покажи. – Андрюха наконец проснулся.
Игорь сунул трясущуюся руку в карман и вытащил скомканные купюры – пятитысячные, тысячные, сотки, все вперемешку.
– Где стырил? – поинтересовался приятель.
– Не твое дело.
Андрюха молча пожал плечами и посторонился. Ребята прошли. Такого жилища Леха в своей жизни еще не видел – хата новая, никакой мебели. И посреди пола куча грязной одежды, повсюду мусор и грязь. В углу комнаты – голый матрас и скомканный плед, такие им всем еще в баторе дарили очередные спонсоры. Под этим пледом, без постельного белья, и спал Андрюха.
– А чего без мебели живешь? – не выдержал Леха.
– А на фига?
– Ну как, блин, – Игорь возмутился, – мы-то где будем спать?
– Я вас че, звал?
– Не, ну не звал, конечно, – Леха все еще не понимал, – но у тебя же на книжке до фига бабок было. Пенсию получал по потере родителей. За восемнадцать лет около миллиона накопилось. Че мебель-то не купил?
– Не знаю, – Андрюха пожал плечами, – бабки как-то рассосались. Айфон купил. Украли. Камеру хорошую взял, с оптикой, я же фотать люблю. Разбил. Погулял немного. То-се. Как-то так.
– Ну, ты дурашка, – протянул свою любимую присказку Леха и изумленно покачал головой.
– Ага. – Андрюха зевнул, с удовольствием свернулся калачиком на своем матрасе и с головой накрылся пледом. Через мгновение он уже спал.
– И где мы тут будем? – Леха продолжал растерянно оглядываться.
– Где-где, – Игорь привычно бросил к стене рюкзак, – не маленькие, перекантуемся.
– Ладно, – Леха поморщился, – пойду отолью.
