Сама Берта обозревала происходящее в ее вотчине с высокого табурета за решеткой кассы. За словом она никогда в карман не лезла и в крепких выражениях не стеснялась, чем и завоевала уважение самых отпетых негодяев, приходивших к ней пропустить по стаканчику. Немцы тоже не оставляли бар без внимания – частенько какой-нибудь вежливый молодой турист сидел в уголке за пианино, почти не вступая в беседу, но все очень внимательно слушая.
Зайдя в бар, Дуглас увидел за стойкой полдюжины завсегдатаев. Все они только что вернулись с Эпсомского ипподрома – одного из немногих уцелевших на юге страны – и теперь горячо обсуждали свои выигрыши и потери на скачках. Перед ними стояла бутылка французского шампанского, еще одна охлаждалась в ведерке со льдом. Дугласа компания встретила с радостью, хотя двоих из них он в свое время успел посадить на три года, да и остальным устроил немало проблем. Там был Добропорядочный Роджер, меланхоличный австралиец, имевший стабильный доход на игре в кости. Кости он бросал всегда честные, никакого мошенничества, а вот простакам подсовывались утяжеленные, выпадающие гранями с наименьшими числами. Джимми Сикер по прозвищу Неудачник и вовсе не позволял себе никаких махинаций с весом и формой костей. Вместе с подельниками он в пух и прах проигрывался простакам. Вот только на его нелегальный притон каждый раз исправно устраивала налет «полиция», конфискуя все, что было на столе – карты, кости, деньги… Жертвы редко считали потери, их гораздо больше волновали потенциальные неприятности с законом.
– Берта, ну-ка, бокал для моего старого приятеля, Скотленд-ярдского снайпера! – скомандовал предводитель компании.
Костюм у него был сшит из дорогого ирландского твида с черными и коричневыми вкраплениями перекрученных нитей. Из нагрудного кармана, расправленный с чрезмерной аккуратностью, торчал краешек шелкового носового платка цвета темного золота. И только лицо диссонировало с безупречностью одежды – оно имело желтоватую восковую бледность, а прищуренные глазки воровато бегали. Тонкие, тщательно подстриженные усики тоже плохо вязались с образом богатого сквайра – такие скорее подошли бы актеру для роли жиголо.
– Ну хватит вам, Артур, – с досадой произнес Дуглас.
Он чуть было не добавил, что прозвище Скотленд-ярдский снайпер у него уже в печенках, но вовремя прикусил язык. Все-таки это лишняя информация.
– Не обижайтесь, старина. – Артур плеснул в бокал шампанского и пододвинул к нему. – Вдохните аромат! Сразу поймете – настоящее!
В подтверждение своих слов он продемонстрировал Дугласу мокрую этикетку.
– Я вам верю.
Артур промышлял торговлей краденым алкоголем и сигаретами, и теперь для людей его ремесла определенно настала эпоха процветания.
– А мы тут слыхали, что вы уходите из Скотленд-Ярда на какую-то важную работу у фрицев, – светским тоном проговорил он.
– Жаль вас разочаровывать, но в ближайшем обозримом будущем я остаюсь на прежнем месте. – Дуглас отпил из бокала. – О, недурно.
– Ну так угощайтесь. Жизнь коротка. У нас сегодня есть повод отпраздновать, причем совершенно законный.
– Ваше здоровье, – сказал Дуглас и выпил.
– Ну вот, теперь я наконец узнаю нашего старого доброго инспектора Арчера!
Все подняли бокалы. Берта у себя за кассой едва пригубила, как делают те, кто живет среди алкоголя.
– Велик ли ваш выигрыш, Артур? – поинтересовался Дуглас. – Не думал я, что вы интересуетесь скачками.
– И вы не ошиблись, инспектор. На скачках я просто встречался со старыми приятелями. Поставил, конечно, по мелочи, как без этого, но выигрыш мой не окупил даже затрат на такси. – Артур торопливо отхлебнул шампанского, ему не терпелось продолжить рассказ. – Моя старушка мать, дай бог ей здоровья, всегда говорит: «Лошадь – животное мудрое. Где это видано, чтобы лошади делали ставки на людей?»
– У вашей старушки матери отменное чувство юмора, – любезно заметил Дуглас.
– А вы что же, ее не помните? Я же вас знакомил! Вот прямо тут, у Берты, в тридцать восьмом, в канун Рождества! Она от вас в полном восторге. Вы угостили ее портвейном с лимонадом и сказали, что я честный работящий парень, который просто связался с дурной компанией.
Артур расхохотался так, что вино из его бокала выплеснулось Дугласу на рукав, и, не прекращая смеяться, кинулся вытирать пятно салфетками.
– Ох, мои глубочайшие извинения, инспектор. Еще шампанского? Настоящее, из Франции!
– В отличие от «французского шампанского», которое вы гоните у себя в подвале в Фулхэме?
– Ну, ну, ну, давайте без этого, инспектор. Пусть всякий занимается своим делом. Я же не учу вас преступников ловить.
– Если вы празднуете не выигрыш на скачках, то что же?
Артур заметил на рукаве у Дугласа еще одно пятно от шампанского, не охваченное его вниманием, и вытащил шелковый платок из нагрудного кармана.
– У нас все законно, инспектор, – заверил он, промакивая пятно. – Никаких махинаций. Вы знаете Сидни Гарена?
– Все его знают. Маленький армянин, торговец предметами искусства.
– Маленький немец, – поправил Артур. – Теперь он маленький немец. Граф фон Гарен, знаменитый эксперт по арийскому искусству.
Все расхохотались, Артур подлил в бокалы еще шампанского.
– В общем, Гарен вступил в партнерство с Питером Шетландом, который нынче тоже герцог какой-то-там, с тех пор как его папаша отошел в мир иной в прошлом году. Помните Шетланда, инспектор? Такой долговязый, иногда заходил сюда к Берте.
– Да, помню.
– Ну так вот, у парня теперь титул, монокль и прекрасные отношения с фрицами. А уж эти кой-чего понимают в исторических ценностях! Короче, Сидни Гарен – это мозг, Питер Шетланд обеспечивает эффектный фасад, и дела у их маленького предприятия идут лучше некуда.
– Что за предприятие?
– Они продают немцам произведения искусства – картины и прочее. А также продают все то же самое от имени немцев. Вот прихватит их офицер чего-нибудь с алтаря польского собора, и к кому он обратится? К Гарену. А Гарен поедет в Швейцарию или в Нью-Йорк и найдет покупателя так, чтобы никто не задавал ненужных вопросов. И комиссию они с Шетландом получают с этого дела очень хорошую – шутка ли, некоторые картины за сотни тысяч фунтов уходят, представляете?
– Представляю.
– Товар они держат в загородном особняке у Шетланда недалеко от Ньюмаркета. Очень эффектное местечко, там в свое время останавливалась сама Елизавета. Фрицев возят туда на уик-энд и между охотой, рыбалкой и стрельбой по тарелочкам сбывают им всякое добро вагонами.
– Я все еще не понимаю, в чем ваше участие. И по какому поводу вы угощаете меня этим великолепным вином.
– А у вас есть вкус, инспектор, я вам не говорил?
– Нет, Артур, не припоминаю. Зато хорошо помню, что вы обещали со мной сделать, отправляясь за решетку на три года за нанесенные букмекеру тяжкие телесные.
