– Что вы успели сказать?
– Ничего такого, что нельзя было бы стереть из памяти.
Воцарилось долгое молчание. Дуглас сжал кулаки. Ладони были мокрые от пота. Мэйхью на протяжении всей дискуссии не проронил ни слова, но ждал наготове – выбирая, к какой стороне ему подключиться. Наконец генерал фон Руфф подался вперед, словно желая поделиться секретом на ушко. Голос у него оказался глухой и сиплый, как у заядлого курильщика с большим стажем.
– Можете ли вы достать расчеты Споуда, инспектор? – спросил он.
– Полагаю, что да, генерал.
– Нам потребуются гарантии, – предупредил майор, постучал карандашом по столу и что-то черкнул в блокноте.
– Разумеется, – ответил Дуглас.
– Капитан Гессе не должен быть упомянут в вашем рапорте начальству.
– В деле он уже проходит как свидетель.
Генерал медленно поднял взгляд на полковника Мэйхью. Полковник растерял всю свою обычную непринужденность и стоял с застывшей улыбкой на каменном лице. Очевидно, напуган он был не меньше Дугласа.
– Я должен знать, как вы намерены распорядиться судьбой Его Величества. – В тоне генерала звучало почтение к пленному монарху. – Его безопасность для нас вопрос чести.
– Мы намерены переправить его за границу самолетом, – ответил Мэйхью. – Со старого аэродрома, который в настоящий момент не используется.
– Вы будете его сопровождать?
– Пока таких приказов относительно меня не поступало, сэр.
Этот ответ генерал встретил с пониманием и одобрением. Он взглянул на Дугласа, надеясь прочесть на его лице такую же готовность следовать приказам, однако надежды были тщетны. Дуглас достал носовой платок и высморкался. Генерал отвел глаза, выдохнул колечко дыма.
– Тогда мы все обсудили. – Он поднялся.
Немецкие офицеры тут же вскочили и вытянулись по стойке «смирно». Один из капитанов помог генералу надеть пальто. Дуглас остался сидеть. Генерал, выходя, даже не посмотрел в его сторону. Лишь когда дверь захлопнулась, немцы позволили себе слегка расслабиться. Майор расстегнул пуговицу на воротнике и шумно выдохнул. К Дугласу он также утратил всякий интерес.
Уже в автомобиле Мэйхью наконец выпустил клокотавший внутри его пар.
– Чокнутый вы ублюдок, Арчер! Я вас столько лет знаю, но и представить себе не мог, что вы способны на такие выходки! – В его тоне не было ни намека на восхищение, только ярость.
– В самом деле? – невозмутимо ответил Дуглас.
Ему было все равно. Дуглас Арчер только что стал другим человеком и наслаждался своей новой личностью.
– Генерал фон Руфф возглавляет абвер в Великобритании. Вы представляете, что это значит?
– Даже думать не желаю. Мне надоело бегать у немцев на посылках.
– Впечатляет. Очень впечатляет. – Эскапада Дугласа явно не вызвала у Мэйхью ничего, кроме сильнейшей злости. – И как прикажете мне разгребать то, что вы сейчас наворотили?
– А что я наворотил?
– Вы убедили фрицев, что у вас есть расчеты атомной бомбы! Ваша ложь дала лишь краткую передышку! Очень скоро они потребуют от нас какую-нибудь страницу в качестве образца! И что мне тогда им отвечать?
– Вы адрес не меняли? Аппер-Брук-стрит?
– Не менял.
– Самолет, значит? С заброшенного летного поля? Это версия для фрицев или вы действительно намерены таким образом переправить короля за границу?
– А у вас есть варианты получше?
– Если то, что вы говорите мне о Франклине Рузвельте, правда, королю достаточно попасть в американское посольство, а дальше его вывезут дипломатической почтой. Я видел целые железнодорожные контейнеры с дипломатическими печатями.
– Высший балл за смекалку, – снисходительно проговорил Мэйхью. – Послом Соединенных Штатов при Сент-Джеймсском дворе является мистер Джозеф Кеннеди. Надо ли напоминать вам его речь перед немецкими промышленниками на минувшей неделе? Этот человек не является ни другом Великобритании, ни монархистом.
Дуглас хмыкнул.
– Вы не искушены в политике, Арчер. Вообразите, в каком свете предстанет Рузвельт, если выяснится, что он помог королю бежать из Великобритании.
– Тогда поддельные документы. Поддельные документы на дипломатический груз.
Мэйхью лишь отмахнулся.
– Еще хуже. Подумайте сами. Бегство королевской семьи будет фигурировать во всех учебниках истории. Это несмываемый позор – короля вывезли из страны, подделав подпись какого-то иностранца. – Мэйхью даже головой затряс. – По тем же причинам король не может делать ничего смехотворного – переодеваться горничной или изображать из себя немецкого мойщика туалетов.
– То есть лучше пусть в учебниках опишут, как он героически погиб?
– Не нарывайтесь, Арчер, – тихо, но весьма угрожающе произнес Мэйхью. – Лучше объясните, как мне разгребать вашу ложь… Что отвечать, когда спросят про копию расчетов?
Дуглас жал на газ. «Рейлтон» на полной скорости с ревом пронесся по Парк-лейн на север, мимо развалин уничтоженного бомбежкой отеля «Дорчестер». И лишь у фешенебельного особняка Мэйхью, когда полковник уже вылезал на мостовую, Дуглас ответил на его вопрос:
– Разгребать ничего не придется. Расчеты у меня. Осталось решить, стоит ли передавать их вашим немецким друзьям.
Мэйхью наклонился к приоткрытой двери автомобиля, вглядываясь в лицо Дугласа.
– Где? – выдохнул он с неприкрытым изумлением и любопытством, которые в других обстоятельствах несомненно счел бы вульгарными. – Где расчеты?
Дуглас захлопнул дверь. Пару раз слегка нажал на педаль, заставляя двигатель взреветь.
– Расчеты при мне, – ответил он с улыбкой. – В жилетном кармане.
И умчался прочь, напоследок полюбовавшись в зеркале изумленной физиономией Мэйхью. Зрелище доставило ему такую детскую радость, что он от души расхохотался.
Глава 22
На следующее утро дети заметили в настроении Дугласа Арчера какую-то перемену, хотя еще не поняли, насколько она глубока и необратима. Дуглас сбросил с себя депрессию, которая тяжелым гнетом лежала на его сердце с тех пор, как страна попала под власть Германии. Он измучился, пытаясь примирить свое призвание защищать закон и необходимость быть при этом винтиком нацистской машины смерти. Теперь он четко знал, что должен сделать, и от этого чувствовал себя счастливым – каким не был со дня гибели жены. За завтраком мальчишки смеялись, перебрасываясь с ним шутками, а миссис Шинан напекла из последнего яйца блинчиков и достала маленькую баночку настоящего меда, который ей прислала кузина из деревни. Словом, день с самого утра был особенным.
Первым делом Дуглас пешком направился в Сохо, на Мур-стрит. Когда-то контора Питера Пайпера располагалась в великолепном георгианском особняке в нескольких кварталах к западу, в районе Мейфэр, а сам «Пип» тогда был блестящим молодым режиссером, гордостью британского кинематографа.
