Он никогда не будет задумываться о том, хорошо или плохо он поступает, предает кого-то или нет. Если у Павла Волкова возникло желание, никто и ничто не может стать препятствием к его осуществлению. Вчера жена вызывала его раздражение, а Марина казалась вожделенной добычей. Сегодня ситуация изменилась. Марина бросила мужа, сделала свой выбор, за ней больше не нужно охотиться, она уже принадлежит ему. Но в мире, вокруг еще столько приветливых самок, неужели от них отказываться? Нет, наличие Марины — не повод для того, чтобы Павел перестал вожделеть девчонок из танцевального шоу. И нет такой женщины, которая могла бы стать для него единственной. Он так устроен. Он такой. Это понимание обрушилось на девушку внезапно и тяжело, придавило и придушило. Что делать дальше? Как поступить?
Марина еще некоторое время в бессильной злобе металась по квартире, осознавая только одно: она не хочет видеть Павла, не хочет с ним разговаривать и выяснять отношения. Она вообще больше ничего от него не хочет. Такой мужчина ей не нужен. Она сделала чудовищную ошибку, она унижена и раздавлена. Ей больно, обидно, она чувствует себя как кусок дерьма… Но главное: она не знает, как ей теперь поступить.
Марина собирала вещи, укладывала их в свою большую дорожную сумку, размышляя о том, какой адрес назвать таксисту. Куда ей ехать?
Внезапно она остановилась и замерла как вкопанная. На дне той части шкафа, где размещались вещи Павла, лежал кейс. Самый обычный небольшой и недорогой черный кейс. В нем Павел хранил документы. Марина открыла кейс и извлекла из него большую прозрачную папку голубого цвета. В папке хранились важные бумаги, на некоторых листах Марина ставила свою личную подпись. О! Она прекрасно знает, что это за папочка! Это очень и очень дорогостоящая папочка!
Некоторое время назад Павлу потребовалось спрятать имущество какой-то фирмы, чтобы та выглядела нищей, не имеющей активов, чтобы при банкротстве у нее нечего было отобрать. Якобы все свои средства эта фирма вложила в строительство жилых домов. На самом же деле активы у фирмы были, и немалые. Павлу требовалось спрятать лишь некоторые из них, видимо, предназначенные в виде взятки лично ему и, возможно, еще каким-то другим официальным лицам. Марина тогда не особенно вникала в суть той истории, ее голова была занята другими мыслями, а подписала бумаги она для того, чтобы оказать Павлу услугу, подчеркнуть степень их близости. Шутка ли — если Павел оформил на нее ценное имущество, значит, он ей очень доверяет! Тогда Марине все это казалось очень и очень хорошим для нее знаком. Помнится, речь шла о двух участках земли в Краснодарском крае, об участке в городе Сочи. Можно себе представить, сколько это стоит. Надо полагать, немало. Марина вынула голубую папку из кейса, полистала бумаги, потом спрятала их назад, защелкнула кнопочку.
— Ну что ж, господин Волков, — сказала она вслух, глядя на его фотографию в своем телефоне, — мне очень жаль, что так произошло. Я хотела построить с тобой новую жизнь, я верила тебе, ради тебя я бросила мужа. Может, я это сделала и не ради высокой любви, но все равно. Я была с тобой честной, я тебе не изменяла, я даже не думала ни о каком другом мужчине, пока была с тобой. Ты этого не оценил. Ты считаешь, что женщина — это не человек, а всего лишь некое приспособление для получения оргазма. Я тебе докажу, что это не так. Я не кукла, у меня есть достоинство, у меня есть чувства, которые тебе, как выяснилось, безразличны. Ты меня унизил, ты меня подло обманул, я не хочу тебя больше видеть. А вот ты скоро очень и очень захочешь увидеть меня. Я к тебе больше ничего не испытываю и мне не нужно твоих извинений, я не прощу тебя, потому что хорошо тебя поняла. Ты мне больше не нужен. Но я не уйду от тебя побитой собакой. Я тебе очень дорого обойдусь. Очень дорого! Ты мне заплатишь, чтобы получить эти бумаги назад. Очень много заплатишь! Я узнаю, сколько все это стоит, и предъявлю тебе счет. Ты запомнишь меня на всю жизнь, Паша. И учти — я тебя не боюсь. Ты мне ничего не сделаешь, дорогой.
С этими словами Марина положила папку в свою сумку, а потом удалила из телефона снимок любовника. Слезы высохли, на губах даже заиграло некое подобие улыбки. Она вызвала такси на ближайшее время и стала молиться, чтобы успеть уехать до того момента, как Павел вернется после своей ночной гулянки домой.
Глава 8
Гаянэ все время думала о Павле Волкове, по-другому и быть не могло. Если бы просто пожар, если бы просто несчастье… С этим можно было бы справиться, отремонтировать все заново, предпринять все меры, чтобы клиентки и тренеры не разбежались, всех уговорить, и самой поторопиться. Она работала бы день и ночь, не спала бы и не ела, лишь бы восстановить клуб, привести его в прежнее состояние. Но как могла она, взрослая, умная, опытная женщина, отдать свои сбережения под честное слово? Пускай даже и хорошо знакомому, близкому человеку…
Ведь с ним могло что-то случиться, он мог попасть в аварию, мог заболеть страшной болезнью, и не отдать долг. С человеком может случиться что угодно, все смертны. Почему же она, Гаянэ, проявила такую неосмотрительность? Гипноз какой-то, ей-богу. Ей казалось, что с Павлом никогда и ничего не может произойти. Он пьет как сапожник и при этом здоров как бык, он гоняет пьяный по городу, но никогда не посадил на машину даже царапины, он крутит какие-то темные дела, но никогда не попадается. Про таких, как он, говорят: ему сам черт ворожит. Да при одном столкновении с его холодными голубыми глазами, при взгляде на упрямую складку его рта никому даже в голову не придет, что с этим человеком может что-то случиться.
А что он сможет предать? Об этом Гаянэ когда-нибудь думала? Нет. Ну что ж, значит, в своей беде виновата она сама. Никогда нельзя быть уверенной ни в чем-либо, ни в ком-либо на сто процентов. Меняются времена, меняются обстоятельства, меняются и сами люди. И слепо верить кому-то только потому, что знаешь его много лет, смешно и наивно.
Конечно, жизнь не кончилась, Гаянэ преодолеет и этот тяжелый момент, но предательство Павла что-то в ней надломило. Железный стержень внутри нее будто погнулся. Не сломался, но погнулся.
Гаянэ все время думала и о Соне. Нельзя сказать, что испытывала к ней сострадание. Нет, скорее, понимание и сочувствие. Истинно сострадать она не могла, потому что обладала прямо противоположной натурой. Гаянэ не понимала женщин, полностью растворяющихся в семье, полностью зависимых от своих мужчин. Как бы женщина ни любила своего мужа, впадать от него в зависимость неправильно.
Это было революционное для армянки, но твердое убеждение Гаянэ. Любимый может запить, у него может испортиться характер, он может изменить, может бросить. Он может умереть, в конце концов. В любом из этих случаев женщина должна уметь защитить и обеспечить себя сама. Гаянэ не понимала Соню, но все равно очень ей сочувствовала. А теперь ее сочувствие переросло в нечто большее.
Соня сама позвонила Гаянэ, когда уехала вместе с детьми из дома. И Гаянэ помчалась к ней, с трудом отыскав убогий дом в отдаленном районе, который когда-то считался промышленной частью города, а теперь превратился в обычные трущобы.
— Соня, ты понимаешь, что совершаешь глупость? Это просто недопустимо! — возмутилась Гаянэ, оглядываясь в Сониной квартире. — Почему ты не борешься? Ты что, просто так, за здорово живешь, увезла детей и оставила ему все, что у вас было?
