Вот только то, что он должен лично ей, вернуть не представляется возможным. Расписки нет, а значит, нет и правового пути в решении вопроса. Выходить на волковское начальство? Искать ходы к людям в прокуратуре? Может, так и можно было бы, если бы речь не шла о столь личном и приватном деле. Два человека наедине друг с другом совершили финансовую операцию — один дал в долг другому. Нет, это очень личное, никто в такое дело не полезет, нечего и просить. Силовой вариант с Павлом тоже невозможен. Это он может организовать любое силовое давление, на него — вряд ли. Да и Гаянэ не из тех людей, кто прибегает к помощи криминального мира.
Никакого варианта! Никакого способа хоть как-то зацепить этого человека! Вернее, этого броненосца без малейшего понятия о совести. Он не человек — животное, живущее только своими инстинктами. Нравственный урод, возомнивший себя центром вселенной! Потому что ему все можно! Потому что никто и никогда его ни за что не накажет. Как все менты. Или как их теперь называют? Полицейскими? Господи, ну не смешно ли? Да какая, на фиг, разница? Разве люди изменятся, если сменить название? Разве Волков станет другим, когда его станут называть «господин полицейский»? Совесть в нем проснется, да?
Гаянэ вздохнула. Интересно, туда берут именно таких? Или туда идут только такие? Или они такими становятся, уже попав туда? С этими мыслями Гаянэ бросила недокуренную сигарету, уселась перед ноутбуком.
Вот, пожалуйста, будьте любезны! Подтверждение всех ее мыслей было сформулировано в главной новости одного из популярных интернет-ресурсов. Заметка называлась «Мокрое дело» и рассказывала о совершенно невероятном случае. Хотя невероятным он был на взгляд Гаянэ, а вообще российская публика в последние годы уже привыкла и не к такому.
Описывался случай, произошедший на выборах в местные органы власти в каком-то районе области. В депутаты районного Совета баллотировалась жена местного начальника полиции, занимающая должность в районном здравоохранении. Естественно, у нее были соперники: предприниматель, директор школы, фермер и коммунист. Начальник РОВД, конечно, использовал все свои возможности, но речь в заметке была не об этом. Предвыборный марафон оказался тяжелым психологическим испытанием для полицейского. Перед закрытием избирательных участков он явился на один из них пьяный в хлам и стал распинать членов избирательной комиссии и жавшихся к стенке наблюдателей. Он произнес впечатляющую непечатную тираду о том, что «голоса должны быть подсчитаны как надо». А когда кто-то из членов комиссии подал голос…
Впрочем, тут уже нужно было смотреть. В заметке имелась ссылка, перейдя по которой, Гаянэ не поверила своим глазам. Дородный красноносый дядька-подполковник устал учить сельских дурех, сидящих на избирательном участке. А поскольку пьян он был не просто сильно, а очень сильно, то удовлетворил два позыва сразу: и баб поучил, и облегчился заодно. Если бы своими глазами не увидела, Гаянэ не поверила бы, что мент достал из форменных штанов член и направил затейливо разбрызгивающуюся струю мочи прямо на избирательную урну.
Дальше шли комментарии чиновников министерства, каких-то деятелей и многочисленные комменты, в которых народ просто неистовствовал!
Много чудес показывает Интернет. Вот это поистине свобода информации! Ни одна газета, ни один телеканал не могут себе позволить того, что можно увидеть в Интернете. А писающие полицейские вообще хит сезона. Один в трусах возле своего кабинета, другой — в форме на избирательную урну. А ведь был еще пьяный танцующий участковый! Тоже хит! Чтобы таких увольняли, надо их показывать. Слава Интернету! Слава видеокамерам мобильных телефонов!
Гаянэ вытащила из пачки еще одну сигарету и застыла с ней как вкопанная.
— Стой, Гая, стой, — заговорила она, обращаясь к себе и успокаивающе гладя себя по заходившей ходуном груди. — Подожди, может, эта пленка затерта давно, может, ее уже нет…
Гаянэ метнулась в холл, и в одной из упакованных коробок безошибочно определила ту, в которую прятала свою видеокамеру. Вот она! Где кассеты? Здесь. Гаянэ знала, на какой кассете что записано, почти все они имели подписи. Так, это Таиланд, это Бали, это Париж, это открытие клуба, это все уроки, уроки, уроки… Праздникам и вечеринкам была посвящена отдельная кассета. А вот и она! Гаянэ вставила кассету в камеру и включила воспроизведение.
Она лихорадочно прокручивала кадры дружеского пикника на природе. Шашлыки, крепкие напитки, объятия. Народу было довольно много, все кого-то наприглашали или взяли с собой. Кадр, который искала Гаянэ, нашелся легко. Вот он, дорогой Паша Волков. Пьяный в дымину. Вернее, сначала камера снимает приближающийся на большой скорости и виляющий во все стороны джип. Это Павел привозил с Антоновой дачи к месту пикника у реки водку, которой, как всегда, не хватило. Вот джип делает крутой вираж, дверца открывается, и из него в самом прямом смысле слова выпадает Паша в широких купальных трусах и в полицейской фуражке, залихватски сдвинутой на один глаз. На ногах он и в самом деле стоять не мог, поэтому его подхватил один из гостей, причем камера зафиксировала это очень отчетливо. Пашу подняли, поправили фуражку, которая упала при падении, он сам, кривя губы, примостил ее у себя на темечке. В следующем кадре этот дурак нацепил на голый живот китель и что-то спел. Там еще что-то было, Гаянэ не досматривала.
— Потом, все потом, — весело бормотала она себе под нос. — Там, если я не ошибаюсь, еще много чего есть.
Гаянэ подняла видеокамеру, широко улыбнулась, а потом совершила странное, на посторонний взгляд, действие: крепко поцеловала застывшее изображение своего врага.
— Пашенька, дружочек, как же я тебя люблю, — сказала, обращаясь к изображению пьяного в хлам человека в полицейской фуражке, — не просто люблю. Обожаю! Птенчик ты мой!
Прежде чем заснуть в ту ночь, Гаянэ громко и от души хохотала. Первый раз за последние полгода.
Глава 9
Павел Волков гнал свой джип по направлению к городу. Громко звучало радио, но музыка не только совершенно не радовала, но даже не отвлекала от мыслей, которые так и норовили взорвать мозг. Боже, сколько сразу всего навалилось! Как все это одновременно разруливать?
А разруливать надо, причем немедленно. Каждое дело требует немедленной реакции, срочного разрешения. И каждое требует особого подхода. Павла передергивало от перспективы расставания с деньгами. Надо приложить максимум усилий, чтобы этого избежать. Хотя это вряд ли. Раскошеливаться, видимо, все-таки придется. Но и тут есть варианты, позволяющие не залезать в собственную мошну слишком уж глубоко.
Павел вытянул шею, посмотрел на себя в зеркало заднего вида: лицо напряженное, отечное, вокруг глаз тени.
— Ты плохо выглядишь, Паша, — сказал он своему отражению, — и вообще все вокруг плохо. Надо думать, думать, думать…
Павел возвращался из соседней области, из небольшого райцентра, в который ездил, чтобы встретиться с Андреем Миловидовым, бывшим сотрудником уголовного розыска. У Миловидова в соседней области небольшой цех по сборке мебели, и когда Павел ему позвонил, он оказался на предприятии. А дело не терпело отлагательства, Павел не собирался ждать, пока Миловидов вернется в город. В итоге поехал сам.
