Тем не менее от задачи обеспечения боепитания «старшие братья» самоустранились, и поэтому ее решение автоматически поручалось ОЭПу. Не бандитам, не уголовному розыску, не военным и не ФСБ, а именно ОЭПу, «колбасникам-матрасникам»! Смех и грех. Без надежды на положительный результат я доложил обстановку А. П. Пучкову, но вопрос решился мгновенно! Андрей Павлович объяснил ситуацию А. К. Иванову (Александр Кузьмич Иванов, в то время начальник криминальной милиции УВД СВАО города Москвы. – А.Л.), и уже через полчаса по устному распоряжению начальника УВД генерала Харченко мне выдали 30 автоматных патронов без вопросов и без единой бумажки.
На следующий же день мы вдвоем с Олегом пристреливали оружие в заброшенном карьере в районе Медвежьих Озер. Найти среди гор мусора большой лист картона и десяток консервных банок не составило труда.
Винтовка оказалась идеальной для одного выстрела. Во-первых, кучность боя оказалась просто поразительной, в обоих смыслах слова. В принципе, это объяснялось довольно длинным стволом (начальная скорость полета пули, вероятно, была около 1000 м/с или более) и точностью подгонки сочленения между стволом и запирающим механизмом. Во-вторых, самодельный глушитель оказался весьма эффективным. Я никогда раньше не стрелял с ПБСом, не с чем было сравнивать, но ощущение от стрельбы классное: толчок в плечо, щелчок и короткое шипение выходящих пороховых газов, словно отсоединяешь шланг насоса от вентиля, после того как накачал колесо. «Пс!» – и все.
А вот с оптикой дело было хуже. На пристрелку потратили полпачки патронов. Затянули прицел на «ласточкином хвосте» намертво, и стало понятно, что о последующем демонтаже прибора речи быть не может. Отстегнули цевье, сняли ствол, снова собрали и снова отстреляли винтовку – без изменений: готово. Осталось около десятка патронов.
Позвонил в «контору» и рассказал все, договорились вечером встретиться. «Товарища майора» попросили с собой не брать.
На встречу явился только Саид, с ходу изложил план.
Первое: Олег уведомляет посредника, что винтовка не самозарядная и продемонстрировала отвратительную кучность. Одновременно сообщает, что нашел другой способ выполнения заказа: случайно обнаружилась идеальная площадка для стрельбы из гранатомета – крыша дома возле офиса Лебедева. Предлагает посреднику предоставить в распоряжение (тут Саид поинтересовался, из каких гранатометов Олегу приходилось стрелять) РПГ-7 или однозарядный РПГ-18. Тип гранаты не важен, но желательнее РПГ-18 («Муха») – он не слишком громоздкий, да и достать проще. Эхо чеченской войны, как говорится.
Второе: полученный гранатомет «модернизируется» специалистами, осечка вместо выстрела, уходящего Олега останавливает милиция, но ему удается скрыться. Все это видят вражеские соглядатаи. Если все пройдет гладко, то на выходе получается шумный эффект, что не обезопасит Лебедева, но заставит его недругов на какое-то время затаиться. Олег, в свою очередь, получает 100 призовых очков и право требовать сатисфакции от посредника, ответственного за поставку инструмента ненадлежащего качества, а в лучшем случае – окончательного выхода из дела.
Олег был в восторге от плана. Он, спасенный, просто стал другим человеком, уверенным и свободным. У меня, разумеется, относительно плана никаких возражений не имелось. Правда, несколько напрягало то, что, когда Олег ушел, Саид попросил меня не рассказывать о новом варианте руководству, подготовить предложения по расстановке своих сотрудников и после согласования с Саидом тонкостей спектакля проинструктировать актеров так, чтобы премьера была блистательной.
Не знаю, в чьей голове родился такой замысел – на авторство не претендую, – но тот план и сегодня мне кажется безукоризненным. Это было действительно единственно верное решение.
Хитрый «конторский» замысел имел один изъян: он не решал проблемы винтовки. «Раз в год и палка стреляет», – гласит поговорка, а такая палка выстрелит обязательно, и не в воздух, а в человека. Что делать с винтовкой? Возвращать ее бандитам нельзя, это даже не обсуждается. Если вернуть – с законом не все чисто (это же чистейший состав халатности, а то и соучастие в незаконном обороте оружия), а с совестью и подавно. Олег рассказал посреднику все, что было задумано. Тот поддержал идею с гранатометом, был занят новой задачей, но было ясно, что о винтовке он не забудет. Мы решили перехватить инициативу: Олег сам связался с посредником и заявил, что винтовка ему приглянулась, что сейчас она непригодна для дела, но при желании ее можно довести до ума. Поинтересовался, нельзя ли ее выкупить в счет средств, причитающихся за выполнение работы. Нет, ответили, инструмент нужно либо выкупать (цена три тысячи долларов), либо вернуть Нине в следующий ее приезд, чуть ли не завтра к отходу поезда.
Олег передал мне содержание своего разговора с посредником и успокоился, полагая, что он сделал все, что мог. «Давайте винтовку, Владимир Анатольевич», – говорит. А я не могу отдать! Пытаюсь призвать к совести, объяснить, что это неправильно – бандитам оружие возвращать. Бесполезно. Говорю: хорошо, возьми паузу на один день, я попрошу ФСБ выделить деньги, свое начальство попрошу.
Мое руководство отреагировало молниеносно:
– И думать забудь. Денег на зарплату нет. И статьи расходов такой нет. Если решать вопрос в лоб – полгода уйдет, да и то без гарантии.
– Так убьют же человека! Обязательно. Не сегодня – завтра, послезавтра, через год. Через год максимум мы ее по телевизору увидим, брошенную стрелком на позиции.
– Каждый день убивают. Мы же не всесильны, всех не спасем. И вообще, винтовка у тебя – сдай ее, оформи как изъятие или как находку. И забудь про это дело, если этот вопрос тебя так волнует… А что, она больше не нужна вашему стрелку?
– Нет, пока отбой. Неделя времени есть, дальше – по обстоятельствам.
Фээсбэшники тоже отказали. Без объяснения причин. У нас так не принято, говорят. Они неохотно принимали на себя задачи, возникающие в связи с этим делом, хотя необходимо отдать им должное: за что бы они ни взялись, все делалось с филигранной точностью. Вопрос с винтовкой повис в воздухе.
Ставлю вопрос ребром в своем коллективе. Мои доводы все находят благородными и заслуживающими уважения, но участвовать лично… Нет, слишком дорого.
– Ладно, говорю, – хрен с вами, я сам ее выкуплю.
– Откуда три штуки? – спрашивают.
Трех штук действительно не было. Было 400 долларов, заработанных на охране при выгрузке товаров знакомой коммерсантши. Были тещины 600 баксов, которые она выручила от продажи теткиного дома. Еще 19 я доложил в коробку с ее долларами, когда на машине «бомбил» по городу по ночам, а клиенты иногда расплачивались долларами. Рубли тратил, доллары оставлял. Итого 1019. Еще 900 согласился дать взаймы Сашка, с которым мы сидели в одном кабинете.
Я на вечер вызвал Олега, передал ему собранную сумму, раскрыл «источники финансирования» сделки и сказал: «Больше ничего нет. Половина – не мои, потом отдам. Делай что хочешь, вычти расходы у Нины или у посредника, скажи, что патроны покупал специальные – втюхивай любую липу, но винтовку я тебе не отдам. Не хватит – свои деньги вкладывай. Разговор окончен». Без особых возражений Олег ушел, а утром отзвонился, дескать, все в порядке, посредник деньги взял, он сам решит вопрос с Ниной.
