Генеральная прокуратура так и не поинтересовалась в Швейцарии личным счетом Федорова в Banque von Ernst & Cie, который мы обнаружили и арестовали. Может быть, Скуратов, учась в вузе, прогулял курс «Избирательное право», а потом обнаружил в зачетке название предмета и пришел к выводу, что право можно применять избирательно? Он превратил правоохранительную систему в обслугу рейдеров, положивших глаз на чужой бизнес.
Глава 7
Тайное становится явнымЗагогулина дефолта
Из докладных записок прокуратуры следовало, что жертва окончательно запуталась в паутине: «вели на посадку». Во времена Сталина Зощенко, попавший в кандидаты на посадку, завидев издалека знакомого человека, переходил на другую сторону улицы, чтобы не столкнуться с ним лицом к лицу и избавиться от необходимости здороваться. Я последовал его примеру и стал замечать на лицах многих вчерашних друзей облегчение. Всесилие Генеральной прокуратуры было очевидным: она сама возбуждала уголовные дела, сама их расследовала и сама же надзирала за соблюдением законности.
17 августа 1998 года новейшая история России выдала очередную крутую загогулину. Правительство и Центральный банк объявили дефолт по основным видам государственных ценных бумаг, которые к тому времени превратились в основной инструмент спекуляций на рынке. Пирамида ГКО рухнула, вслед за ней рухнул рубль, подешевевший по отношению к доллару в три с лишним раза. Еще толком не сформировавшийся средний класс оказался разорен – в Москве можно было увидеть вчерашних «новых русских» в малиновых пиджаках и на «Мерседесах», подрабатывающих «бомбилами».
Финансовый крах привел к отставке правительства «молодых технократов» во главе с Сергеем Кириенко. С подачи Явлинского и при поддержке коммунистического большинства в Госдуме к власти пришла команда Евгения Примакова. Ельцин окончательно превратился в «хромую утку», очередные президентские выборы были уже не за горами, и в стране развернулась очередная схватка за Кремль.
Сложился своеобразный неформальный триумвират, в который вошли премьер-министр Примаков, мэр Москвы Лужков и генпрокурор Скуратов. Каждый из них метил в президентское кресло, но вопрос о том, кто именно станет главным кандидатом, должен был решиться ближе к выборам. Скуратов начал мощную атаку на ближайшее окружение Ельцина и его семью, возбудив сразу несколько уголовных дел, в том числе об игре чиновников на рынке ГКО перед дефолтом и «дело Mabetex» – швейцарской фирмы будущего президента Косово Бехджета Паколли, который платил взятки за подряды на реконструкцию Кремля. Скуратов тогда активно сотрудничал с генеральным прокурором Швейцарии Карлой дель Понте, а его следователи зачастили в альпийскую республику. Стало ясно, что в откровениях Федорова генпрокурора особенно заинтересовали «показания» относительно Черномырдина (то есть откровенная ложь). Через эту «ступеньку» Скуратов хотел пролезть в Кремль.
Национальный резервный банк, который доблестные налоговики и правоохранители трясли на протяжении двух лет, из которого была увезена вся документация, а менеджеры проводили на допросах в прокуратуре больше времени, чем в переговорных комнатах с клиентами, оказался одним из немногих частных (и честных) банков, переживших дефолт. Тех, кто решил бороться за спасение своего бизнеса, можно пересчитать по пальцам – Альфа-банк например. Большинство «системообразующих» предпочло вывести активы и объявить себя банкротами. Среди тех, кто в 1998 году почил в бозе, были такие казавшиеся непотопляемыми гиганты, как «Менатеп» Ходорковского, «СБС-Агро» Смоленского, Инкомбанк, Онэксимбанк и «Национальный кредит», в которых обслуживалась вся федеральная бюрократия.
Пришлось принимать экстраординарные меры, чтобы сохранить платежеспособность и расплачиваться с клиентами, которые бросились забирать деньги. Продавали личное имущество, отказывались от зарплат. Ситуацию усугубил жесткий конфликт с французским банком Crédit Agricole Indosuez (CAI). НРБ отказался исполнить 14 сомнительных форвардных сделок, которые, по версии французского банка, были якобы заключены до кризиса 1998 года в России. Все инстанции российского Арбитражного суда, включая высшую, признали эти сделки не заключенными из-за отсутствия подтверждающих их письменных документов и запретили CAI совершать действия, направленные на списание средств со счетов НРБ в России и за рубежом.
Вопреки этому Верховный суд штата Нью-Йорк, куда Crédit Agricole подал иск на НРБ, вынес решение в пользу французов и обязал нас выплатить в соответствии с исковыми требованиями около 120 миллионов долларов. На основании этого решения CAI инициировал арест находящихся на зарубежных счетах наших средств на общую сумму около 400 миллионов долларов. Война с Crédit Agricole продолжалась четыре года и закончилась только после того, как в дело вмешался уже новый президент России Владимир Путин. Он обратился с письмом к президенту Французской Республики Жаку Шираку, была создана межправительственная экспертная группа, которая занималась этим вопросом. НРБ не удалось в полной мере отстоять свои позиции, однако спор был урегулирован. Заплатить нас заставили чиновники российского правительства, имевшие тайные счета во французском банке и лоббировавшие его интересы.
«Спи спокойно, дорогой товарищ! Обвинения не подтвердились»
К весне 1999 года удалось преодолеть кризис с ликвидностью, возникший в банке из-за дефолта. Ситуация вокруг непотопляемого генпрокурора, которого Кремль не мог снять из-за фронды во главе с Лужковым в Совете Федерации (губернаторская должность тогда означала в том числе членство в верхней палате парламента), изменилась в одночасье. 18 марта в вечернем эфире телеканала «Россия» Михаил Швыдкой, в то время генеральный директор ВГТРК, попросил взрослых телезрителей убрать детей от экранов. На всю страну был показан видеофильм, снятый скрытой камерой, в котором «человек, похожий на генерального прокурора» занимался сексом с двумя «девушками с пониженной социальной ответственностью». Вскоре сам Скуратов стал фигурантом уголовного дела и был отстранен от должности. На этом карьера «борца с коррупцией» и несостоявшегося президента России закончилась. Еще через год исчезло и само дело, которое стоило мне седых волос и нескольких лет походов на допросы, будто в школу.
Прочитав этот документ, я вспомнил шутку про эпитафию на могиле старого большевика, расстрелянного в ходе репрессий 1937 г.: «Спи спокойно, дорогой товарищ! Обвинения не подтвердились». По-разному сложилась судьба людей и организаций, которые имели отношение к этой истории. У Мосбизнесбанка в июле 1999 года была отозвана лицензия, а еще через полгода банк признан банкротом. Вкладчики, которым Букато остался должен более 10 миллиардов рублей, были в шоке, однако сам Виктор Иванович, отметивший к тому времени 60-летний юбилей, похоже, не очень переживал по этому поводу. Уже через полгода он вошел в руководство Внешагробанка, а в июле 2002-го возглавил его. Спустя некоторое время после этого смелого кадрового решения, утвержденного, как и положено, Центральным банком, во Внешагробанке начали происходить чудеса. В течение месяца из него были выведены все ликвидные активы более чем на миллиард рублей с такой же непринужденностью, как и из Мосбизнесбанка.
