— Они не могут сказать, — с преувеличенной вежливостью пояснил Гуранд, — давали клятву. Годренс — своей королеве, а Вирденс — ученику. Кстати, он как раз рассказывает, как ученик его спас.
— Да? — В карих глазах Иридоса зажглись желтые искры. — Очень интересно.
— Тогда я был совсем зеленым маглором, — вздохнул Вирд, — и, как все новички, жил очень бедно и голодновато. И вовсе не собирался нанимать прислугу, но у парнишки, робко спросившего, не нужен ли господину маглору слуга, цвел над головой бледный ореол магии, и кроме того, он был дроу. Поэтому я не колеблясь взял его, но честно предупредил, что иногда буду задерживать оплату, так как и сам пока зарабатываю немного. Однако он был в еще более бедственном положении, и потому сделка состоялась. Не буду рассказывать про все тяготы, пережитые нами вместе, скажу только, что Год оказался незаменимым слугой. Он умел делать все — убирать, готовить и торговаться на рынке. И последнее было самым ценным: если вы помните, в те времена торговцы Дройвии не сбрасывали маглорам и медяка. Так мы перебивались больше оборота, и за это время Годренс из слуги перешел в ученики, и вечерами, в свободное от работы время я учил его азам магической науки. А весной мне предложили выгодный контракт в предгорьях Ардага, и мы отправились туда вместе. Как выяснилось позже, на самом деле никакой работы не было, просто шайка слабых магов намеревались поживиться моими накопителями и амулетами. А возможно, у них были и другие планы, этого я не знаю до сих пор. Разумеется, я мог уйти на плато, вам известно про последний шанс. Но предпочел драться, да и Года не хотел оставлять. Нас загнали в каменистую пустошь, где даже трава не росла, но мы спрятались за валуном и отбивались из последних сил. На закате они ушли — видимо, знали, как холодны там ночи. И Год об этом догадался, в его родных местах вёсны тоже такие. А у меня к этому моменту не осталось ни одного заполненного накопителя, и в пылу боя я сгоряча опрометчиво истратил подчистую весь резерв. Не было и ни одного зелья, придающего сил. Да и мантия у меня тогда была почти пустая, обменялся с одной соотечественницей, вернувшейся с плато. Год накрыл меня своей курткой и ушел, а я лежал и чувствовал, как нестерпимый холод пробирается под одежду, под кожу, и почти безразлично ждал момента, когда сработает тревожный перенос. Только обидно было, почти до слез, начинать практику с первой полоски. И когда я почти уверился, что скоро буду сидеть дома за столом и отъедаться за все голодные дни и ночи, вернулся Год. Он привел с собой местного скотовода с лохматыми бычками и кучей одеял. Они напоили меня горячим отваром трав, куда щедро добавили меда, завернули в одеяла и отвезли в маленький поселок, где нас ждали горячее мясо и жирный суп. Теперь я могу вам открыть — Год рассказал им, что его учитель великий целитель, даже зрение якобы возвращал слепым, а безногим — конечности. Но вот попался на удочку злых людей, поведавших об умирающем ребенке…
— Теперь я понимаю, — усмехнулся Иридос, — почему Гайлена зовет тебя напарником. А вот тех подлецов хотелось бы найти, но немного позже. Я слышу волнение — сейчас выведут невесту, нам нужно спешить.
Мигом вскочивший Годренс бросился к двери, услыхал за спиной беззлобный смех и, не оглядываясь, сердито фыркнул. Легко смеяться, если не твою любимую едва не сгубили продавшие тебя родичи.
— Не обижайся. — Воздушная плеть сцапала мага мягкой лапой.
Мелькнул туман перехода, и жених оказался стоящим рядом с оборотнем в ярко освещенном зале, сиявшем начищенным паркетом, зеркалами, позолотой рам и канделябров, драгоценностями в прическах женщин и на поясах мужчин. А прямо против них по широким полупрозрачным ступеням лестницы из редчайшего янтарного дерева спускалась вниз стройная девушка в белоснежном кружевном платье, и с каждым ее шагом ткань неуловимо меняла цвет, словно впитывая голубизну усыпавших диадему сапфиров.
— Позволь мне как твоему другу провести ритуал, — попросил Вирд, дождался растерянного кивка ученика и решительно выступил вперед, почти столкнувшись с дроу в торжественном черном одеянии.
Что-то тихо тому сказал, и магистр безропотно отдал ему шкатулку с браслетом жениха и ключ от святилища Элторны.
— Не волнуйся, — снова просветил Годренса глава дома ди Тинерд, — он все сделает правильно.
— Я ничего подобного не боюсь, — честно ответил Год, не сводя взгляда с приближающейся невесты, — мой учитель — замечательный человек. Но не хотелось показывать всем нашу дружбу.
— Это тебе чем-то грозит? Или… ему? — догадался оборотень и снова сверкнул желтыми огоньками глаз. — Можешь не отвечать… иди!
Он чуть подтолкнул мага, и тот, сорвавшись с места, почти пробежал несколько шагов до стоявшего с важным видом Вирденса, вызвав в толпе гостей легкий смешок. Но все тотчас же стихли, внимая зычному голосу магистра, громко вопрошавшего замершую перед ними невесту:
— Княжна Доренея Марьено, по своей ли воле ты собираешься соединить судьбу с графом Годренсом Бейрангом, вышедшим из дома Чатонде по указу повелителя Изиренса ди Минхора?
— Да, — уверенно ответила из-под покрывала Дора, — я по собственному желанию отдаю любовь и верность Годренсу Бейрангу, получающему по указу королевы Тальзии ее величества Зантарии Риталены Селваронской право на титул князя Марьено.
— Граф Годренс Бейранг, по своей воле ты берешь в дом старшей женой княжну Доренею Марьено?
— Да, — твердо отчеканил Годренс, — я по доброй воле и с нежной любовью беру в старшие и единственные жены Доренею Марьено и клянусь быть ей верным мужем и надежным защитником, а также старшим братом ее сестрам.
— Спасибо, — растроганно шепнула Дора, чувствуя, как по щеке скользнула невольная счастливая слезинка, и решительно подняла с лица кружево покрывала.
— Дора… — на миг задохнулся Год, ошеломленный открывшейся ему красотой невесты и счастливым сиянием синих глаз.
Невидимая воздушная лапа мягко подтолкнула его в спину, и жених тотчас опомнился, бережно взял невесту за руку и уставился на терпеливо ожидавшего учителя.
— По повелению магов плато и позволению правителя Дройвии Изиренса ди Минхора я, магистр плато Вирденс, свободный целитель Ардага, объявляю заключенным нерасторжимый союз между этими любящими людьми, — важно возвестил он, надевая на руку ученика многострадальный браслет. — А теперь идите в святилище и получите одобрение Элторны.
В зале стало необычайно тихо, словно кто-то кастовал заклятие оцепенения, и в этой тишине каждый шаг молодоженов раздавался так отчетливо, что они невольно старались ступать осторожнее.
Двери в святилище распахнулись медленно, как бы с усилием, но сотни свечей, горевших вокруг стоящей посреди комнатки Элторны, приветливо кивнули входящим теплыми язычками. Жених с невестой остановились напротив замотанной в кружево статуи, подняли взоры на ее строгое, отрешенное лицо и онемели.
Элторна смотрела на них с доброй улыбкой, сквозь которую явно просвечивала грусть.
— Будьте благословенны, — раздался под потолком нечеловечески безжизненный голос, — и забудьте о тех, кто дерзнул омрачить радость этого дня. Пусть в памяти живет только светлое. Счастья вашему дому.
