— Светлые боги, я даже не мог бы о таком подумать, — потрясенно смотрел на нее герцог. — Но почему он учил всему этому именно фрейлин, а не егерей и не оборотней?
— Но ведь королева беседует, гуляет и обедает не с егерями и оборотнями, а с нами.
— Действительно… Извини, дорогая, сегодня я какой-то несообразительный, зря ты меня хвалила. Но в таком случае тебе действительно пора отдыхать. — Герцог присел на подлокотник, нежно взял руку жены и поднес к губам.
— Айви, — с лукавой улыбкой тихо проговорила она, наблюдая за его действиями, — мне кажется или ты не настолько несообразителен, как пытаешься меня уверить?
— Я просто не намерен тебя ни торопить, ни принуждать, — бережно целуя ее ладошку, выдохнул он. — Мне хочется, чтобы в нашей семье не было ни упреков, ни обид.
— А я столько лет мечтала о семье, что успела придумать и заучить самое важное правило. Если боги подарят мне это счастье… — голос Бетриссы прервался, и несколько мгновений она сидела, глотая непролитые слезы, — никогда не позволять мелким недоразумениям и капризам его испортить.
— Милая… — Тайвор бережно приподнял ее лицо, заглянул в потемневшие, полные слез глаза и задохнулся от счастья, сострадания к ней и самому себе, — клянусь, я буду свято его выполнять.
Склонился к ней и припал к губам, сначала осторожно, боясь отказа или равнодушия, потом, почувствовав робкий ответ, все смелее и увереннее, с каждой секундой все жарче загораясь огнем нерастраченной нежности и страсти.
— Фани, прости… но в последнее время мне кажется, будто ты что-то скрываешь.
— Не кажется тебе, — укрывая подругу легким покрывалом, вздохнула телохранительница. — И вправду есть несколько вещей, о которых я предпочитаю помалкивать. Просто нет еще уверенности, как повернется дело, так зачем тебя лишний раз беспокоить? Тебе сейчас и без того нелегко, а там пока все очень зыбко.
— Но если это про Рада, — порывисто поднялась с подушек королева, — то лучше не молчи!
— Ох, Занта! — укоризненно качнула головой Олифания. — Ну когда уже ты начнешь относиться к нему как к взрослому мужчине? Ведь ему тридцать скоро. И воин он незаурядный, и командир хороший, и вождь заботливый, и советник рассудительный и осторожный, и наставник для кадеток из него получился отличный, даже я удивилась.
— Боюсь, что никогда, — слабо улыбнулась королева, снова опуская голову на постель. — Наверное, потому, что в огромном долгу перед ним и никогда уже не смогу этот долг оплатить.
— Не хочется напоминать, что сам он никаких долгов за тобой не находит, и ты прекрасно это знаешь. И жизнью вполне доволен, вот только немного разберется с нашими бедами, и все у него наладится. Кстати, про последние нападения. Несмотря на все печальные происшествия, не могу не радоваться тому, что наши злобные невидимки нечаянно задели магов с плато. Насколько я знаю, те таких выходок не прощают никому и теперь непременно займутся этим делом всерьез. Поэтому очень прошу, когда они придут к тебе с какими-нибудь советами или предложениями, не упрямься, сразу делай так, как они скажут. Это лучший выход и для королевства, и для тебя, и детей.
— А Рад?
— Он считает так же, — твердо ответила камеристка, глядя прямо в глаза старой подруге. — Да и как может быть иначе? У злодеев слишком много сил и пособников, а значит, и золота. Задаром ведь никто шею не подставит, нам матушка сто раз повторяла: «Ищите того, кому выгодно и у кого есть деньги». Вот уже сколько лет живу ее советами и не перестаю говорить спасибо.
— И я тоже, — благодарно улыбнулась королева. — Даже не представляю, как бы я жила, если бы в моей жизни не было тебя.
— А я без тебя и вовсе не жила бы, — тихо выдохнула Фанья и решительно поднялась. — Все, спокойной ночи. А то я что-то слишком сентиментальной становлюсь, наверное, к старости.
Плотно прикрыла за собой двери, сделала знак охранявшему королевские покои оборотню, расслабленно лежавшему в ближайшей нише, и отправилась прямиком в свои комнаты. Ей рано утром еще тренировку проводить, если Рад не вернется.
Но, войдя в свои комнаты, тихоня не сразу легла спать, сначала прошла в маленький кабинет, отдернула шторку и несколько секунд смотрела на статую Святой Тишины, стоявшую на украшенном черными агатами пьедестале. Потом опустилась перед ней на колени, прижалась лбом к прохладным камням и немного помолчала, в душе прося у богини только одного — чтобы они вернулись живыми.
Святой Тишине не нужно ни громких признаний, ни торжественных ритуалов и политых кровью клятв, а тем более — роскошных даров. Она богиня, и у нее все есть. А если нет, ей достаточно пожелать, и все будет, как у магов с плато. Поэтому более всего она ценит только одну, самую важную на свете вещь — искренность. А кроме нее сострадание к тем, кому в этот момент по-настоящему плохо, и готовность помочь, так же искренне и от всей души.
Так, как когда-то юная, но решительная маркиза Лерайт помогла худенькой девчонке, накрепко примотанной озверевшими селянами к мельничному колесу кожаными ремнями и серебряными цепями.
Дураками они были, печально вздохнула Фанья, те трое деревенских охотников, считавших несложной задачкой поймать одиноко бредущую по дороге девчушку в старомодном сером платье со смешными оборочками. Дураками и сдохли, когда Фанья поняла по отрывочным фразам и ухмылкам, как именно намерены позабавиться с ней здоровенные парни. Нет, не просто развлечься разок, а приковать в лесной сторожке и превратить в вечную, покорную всем прихотям игрушку, ведь никому не придет в голову искать там одинокую странницу. И не ее вина, что бить пришлось всерьез, иначе ей с тремя никогда бы не справиться.
И никто на пятнадцатилетнюю худышку даже не подумал бы, да на беду вывернула на дорогу вереница возвращавшихся с покоса телег. На ней сидело почти полтора десятка селян — мужчин, женщин, подростков, и у ослабленной голодом и дракой девчонки не хватило сил от них улизнуть.
Зантария подоспела как раз вовремя, не иначе Святая Тишина привела ее к своей захлебывающейся сестре. Как объясняла сама маркиза — ей просто стало интересно, почему это в самый разгар сенокоса вся деревня, от мала до велика, сидит на высоком берегу напротив мельницы и самозабвенно любуется ее работой.
Ее светлость вылезла из кареты, отмахнулась от охранника и тихонько подошла поближе. И оцепенела на несколько секунд, рассмотрев распятую на лопастях кашляющую и дергающуюся девчонку, которую колесо снова неумолимо тащило в глубину. Однако сумела довольно быстро спохватиться.
— Немедленно остановить! — рявкнула маркиза так яростно, что мельник побоялся ей перечить и дернул ремень, перекрывая хлещущую в желоб воду.
— Это ведьма! — поднялся в толпе недовольный ропот, но ее светлость пресекла его так же решительно, достав весомый кошель и предложив купить утопленницу.
Сметливые селяне вмиг прониклись ценностью предложения. Тем более удовольствие от необычного зрелища они уже получили, и если теперь не согласятся, то после сами утонут в упреках родичей погибших бездельников, к слову, известных в селе своими жестокими шутками, грубостью и пристрастием к хмельной браге.
